Часть первая
   
    Глава первая
   
    Весело раздумывая над тем, что бы сотворить эдакое-такое, наше Солнышко образовало шаловливый протуберанчик Любви и Нежности и направило его излучение в сторону особенно лелеемой им планетки. Энергия этой благодати мгновенно проникла в сердце каждого землянина, еще сохранившего живую душу.
    Самая озорная парочка посланцев, адресованная Солнцем персонально Лине и Сергею, опередила всех остальных, но правый, будучи прав, хватил где-то по дороге кружечку холодного пивка и, погрузневший, слегка отстал от своего напарника, который уже заиграл на ресницах Лины.
    Осенив спящих ниспосланной Любовью и Нежностью, вестники Солнца шепнули им: "Эй, вы, люди-человеки, проснитесь! Радуйтесь!" И умчались в пространство искать новую точку с пивом.
   
    Глава вторая
   
    Лина всплыла из глубин сна на поверхность, проводила взором тающие облачка последних видений и открыла глаза. Рядом безмятежно посапывал муж. Лина встала. В комнате было свежо. Она надела старенький цветастый халатик, завязала на высокой талии пояс и подошла к окну взглянуть на наружный термометр.
    За ночь выпал мокрый снег. Он лежал на крышах пятиэтажек, густой бахромой украсил вчера еще сиротливо обнаженные деревья и кусты, толстым покрывалом укрыл землю. На дворе стоял ноябрь. Утро было солнечное, тихое и теплое. <Минус восемь при абсолютном безветрии>, - отметила Лина и, взглянув на мужа, раскатисто и громко сказала:
    -Проснитесь, спящие!
    -Я сон досмотрю ? я ? сейчас, - сонно пробор-мотал Сергей.
    -Сережа, ты посмотри, какое утро! - крикнула уже из ванной комнаты осиянная энергетическим лучиком Лина.
    Сергей натянул на голову одеяло.
    -Се-ре-жа, - раздельно произнесла Лина, - Тебе все равно не побить уже установленного рекорда. Он навеки закреплен за летаргиками. Проснись, утра жаль!
    -Линочка, они профессионалы, а я - лишь усталый любитель. Ну, еще пару минут ?
    <Он устал, - подумала Лина, - Ох, как мы оба устали, мой Сереженька. Ты приходишь с работы такой печальный, молчаливый. Не ёрничаешь, не напеваешь, не ущипнешь как бы невзначай. И море тебе уже не по колено. На твой незлобивый характер легла муть всеобщего раздрая в стране. И вот в преддверии старости мы прямо-таки принуждены к проклятой этой гонке ?>.
    Жаркая волна Любви и Нежности, возбужденная солнечным лучиком, окатила Лину и ? слегка подплавила ледник ее бережливости.
    <Шут с ними, с деньгами, - продолжала размышлять Лина, - как-нибудь выкрутимся. Великому комбинатору была нужна идея. А у нас своих идей невпроворот. Исполнителей нехватает. Ну, а если поискать? Нам нужна разрядка. И она у нас будет, мой хороший!>
    Подойдя к постели, Лина ловко оседлала укрытую одеялом фигуру:
    -Сереж, а давай устроим передышку?!
    Еще толком ничего не сообразив, но инстинктом загульного русского мужика почуяв некую перспективу, Сергей чуть приоткрыл одеяло:
    -Развейте мысль, девушка!
    -Купим вина, приготовим еды побольше - и два выходных наши!
    Лина перекинула ногу и съехала с Сергея.
    -Ну и ну! Ты серьезно? - Сергей отмахнул к стене одеяло вместе с подушкой, потянулся до хруста всем своим еще крепким телом, ненадолго обмяк в сладостном изнеможении и резко поднялся с постели.
    -Утро-то, Линка ? Чудо! Так ты не пошутила? - он подозрительно поглядел на жену.
    -Собирайся в магазин, - мягко улыбнулась Лина, укладывая в узел густую гриву длинных с серебристой прядью волос, - Впрочем, на такое отчаянное дело я тебя без личной охраны не отпущу. Знаем мы вас, гусар!
    -Обижаешь, тетенька, - крикнул из ванной Сергей, спеша умыться, - Хм, гусары ?
   Лина, ты - гений. Ты подала мне мысль. Давай мы не просто посидим за столом, а дурканем, как встарь?
    -С перевоплощением?
    -Еще лучше. Ты - гений в квадрате!
    -Стоп, стоп, стоп ... Сейчас скажешь, что я квадратный гений, а потом так разболтаешься, что мне и ответить будет нечем. Ишь, как ожил.
    Сергей речитативом быстро произнес:
    -Я умолкаю, я собираюсь, я напеваю.
    А Лина продолжала рассуждать:
    -Будет лучше всего, если мы разыграем роли этих ? я забыла ? ну, этих, помнишь?
    -Помню ли я? - выходя из ванной, Сергей сделал ударение на <я> и надменно глянул на жену, - Диалампий никогда ничего не забывает!
    -Ну, конечно, - рассмеялась Лина, - твой Евлампий и впрямь ничего не забывает, но ведь он такой путаник, каких отродясь свет не видывал. Сейчас, мой юный друг, он в тебе только шевельнулся. И на выходе получился какой-то кентавр из Диатомы и Евлампия. Уж я-то понимаю причины такой эйфории, но не торопись. Сначала надо заключить договор и скрепить его большой королевской печатью.
    Боковой припрыжкой - скок, скок - Сергей приблизился к Лине:
    -Все правильно. Дай я тебя поцелую, - и ткнулся губами в ее шейку за ушком, где начинались нежнейшие линины волосы.
    -Ой, щекотно! - Лина увернулась, - Сережа, я почти одета, а ты отстаешь. Да еще и козленком скачешь?
    Вдруг она изумленно взглянула на мужа:
    -Так это ты научил такому скоку младшего внучка?
    -А что тут такого? - расплылся в улыбке Сергей, - Внуки должны знать азы обольщения, и не от кого-нибудь, не от отцов даже, а от нас, дедов.
    -Это в пять-то лет? Идем, растлитель потомства.
   
    Глава третья
   
    Народная пословица говорит, что нищему собраться - только подпоясаться. В прихожей Сергей помог Лине надеть демисезонное пальтишко, а сам облачился в видавшую виды кожаную куртку с множеством карманчиков, молний, шнурков и заклепок, да еще повесил через плечо сумку подстать куртке. Уже на выходе он заботливо оглядел Лину и посоветовал:
    -На улице тепло, но ты все-таки надень берет: неровен час - мозжечок простудишь. Чем тогда станешь думать?
    Лина остро глянула на мужа, но пока промолчала. Внезапно раздался телефонный звонок. Сергей поднял трубку:
    -Алло.
    -Алё. Позовите Аллу Максимовну, - раздался громкий голос человека, наверняка не имеющего никакого представления об этике телефонных разговоров.
    <Такого грех не разыграть, - подумал Сергей, - Линку посмешу>.
    -К сожалению, она сейчас подойти не может.
    -А чё случилось, где она?
    -С ней все благополучно. И с ребенком тоже. Она только что родила.
    -Чево?
    -Не чево, а кого. Я сам принимал роды, папаша. У нее прелестный мальчуган, вес три шестьсот, рост пятьдесят первый и, главное, - он, счастливчик, родился в рубашке. Кажется, в ситцевой. Так что на первое время проблем с одеждой не будет ?
    -Слушай, мужик, ты чё буровишь? Куда я попал?
    -В роддурдом, - по-прежнему корректно ответствовал Сергей.
    Отвернувшись лицом к стене, Лина давилась от сдерживаемого смеха. В трубке долго и шумно сопело, потом послышались короткие гудки. Сергей положил трубку на аппарат. А Лина хохотала, уже не сдерживаясь:
    - В каком-нибудь родильном доме точно уж явился на свет Божий счастливый мальчишонко, а у нас скоро начнется дурдом.
    -Почему? - удивленно поднял брови Сергей.
    -Да ведь это в твое дневное сознание ломится из глубин бессознанки бес Евлампий, - прозорливо заметила Диатома, - Роддурдом! Такое сказать мой Сережа не мог. В голове не укладывается. Прав великий Фрейд, прав. Мы себя не знаем.
    -Поясни ?
    -Я думаю, у тебя начались родовые схватки преображения, и здесь вот-вот появится Евлампий. Бородатый и зубастый. Вот тогда и начнется дурдом.
    -Лин, ты такие страсти нагоняешь, - Сергей откровенно любовался Линой.
    -А кто меня тяпнул намеком на мозжечок? Не Сереженька же свою Лапочку. И заметь, на меня напали без предупреждения, вероломно. На слабую, беззащитную?
    -Ласточка, прости меня, грешного, неразумного. Не вели казнить, вели слово молвить.
    -Валяй.
    -Насколько мне помнится, между Диатомой и Евлампием, ведется войнушка с множеством боев местного значения. Можно биться, острить, подпускать шпильки, подкусывать, подначивать, возводить небылицы и напраслину, но чтобы было весело и необидно. Ведь так?
    -Так-так-так, как говаривала Анка-пулеметчица.
    -Тогда все понятно. Но меня интересует, как они, то есть Евлампий и Диатома, намерены воевать в этот раз - цивилизованно или варварски? - спросил Сергей.
    -Конечно, варварски.
    -Почему, Линочка?
    -Да потому, дурачок мой, что это гуманнее.
    -Понял. Моего Евлампия пленят, переломают руки-ноги, бросят на сутки в студеный ручей, чтобы плоть нежнее стала. ? А потом приготовят в котле, общем для всех пленников, и под дикие пляски и завывания скормят его же мне же?
    -И только-то? Да у Диатомы тьма способов разделки, приготовления и употребления евлампиев - и мелких, и крупных! Ну, что? Поехали? - Лина в упор уставилась в глаза Сергея.
    -Куда деваться ? - не моргнув глазом, Сергей выдержал взгляд Лины и обреченно вздохнул, - Поехали!
   
    Глава четвертая
   
    Лина и Сергей приветственно подняли правые руки, и громкий хлопок их натруженных ладоней скрепил временный договор.
    С этого момента, по неписанным правилам их игры, Сергей трансформировался в глазах Лины, да и в своих тоже, в некоего Евлампия, а Лина - в загадочную Диатому, обольстительную, как и сама Лина, но чудовищно коварную и непостижимую. Конечно, сердце Диатомы осталось таким же нежным и любящим, как у Лины, но фантазии и язычок. ? Ой, берегись, трепло Евлампий! Женушка твоя Диатома ступила на тропу войны, вынула нож для снятия скальпов и бесшумно скрадывает тебя, беспечного и наивного?
    * * *
    -Мне понравилось, что Евлампий родился сразу зубастый, - Сергей горделиво постучал себя в грудь, - О!
    -Но зубки-то расставлены через один: верный признак дегенерата, - хихикнула Диатома-Лина, запустив пробного ежа в череп Евлампия-Сергея.
    -Женщина, - включаясь в игру, Евлампий-Сергей улыбнулся, приоткрыв ряд плотно поставленных зубов, - Женщина, когда будешь решать на работе кроссворд, спроси у сведущих людей, что такое такт.
    -Для тебя, дорогой, я могла бы и конспект составить по этике и эстетике. Но вот думаю: зачем метать бисер? - отвела шпажку Евлампия Диатома, сама нанеся укол, - Евлампию все равно ни в жизнь не понять значения этого слова.
    -Хорошенькое начало недели, как сказал человек, которого вешали в понедельник утром, - не найдя своего ответа, пошел на наглый плагиат Евлампий.
    -Но ведь сегодня суббота, а? За твой беспомощный ответ я приплюсую тебе дли-и-нный такой минус!
    * * *
    Между тем, они спустились со своего этажа, отворили дверь подъезда и шагнули в слепящую белизну по-настоящему зимнего утра. Настолько бел и непорочен был снег, что Евлампий не удержался:
    -Выходя на улицу, вытирайте ноги.
    -А что толку призывать? Вон, уже наследили ?
    -Госпожа резонерка! Вы не в Государственной Думе, чтобы молоть чепуху. А я не спикер, но призываю Вас к порядку!
    * * *
    Возле подъезда аккуратно одетый господин лет шести вежливо сказал пожилой женщине:
    -Здравствуйте, соседка.
    -Андрюшенька, я же твоя ? бабушка ? - подавив мучительный спазм, перехвативший горло, еле выговорила несчастная бабка.
    Сергей, до боли прикусив нижнюю губу, теснее прижал к себе съежившуюся Лину:
    -Линочка ?
    -Это ужасно.
    -Миленькая, всех жалью не обоймешь. Будь оно неладно, это лихолетье.
    Некоторое время они шли молча, угнетенные увиденной сценкой. Но такой импульс сообщили им озорники-лучики, такое верное решение нашла Лина, так нежно грело Солнышко, так переливчато и свежо блестел снежный покров, словом - таково было воздействие этого утра, что неожиданно для себя Сергей подхватил в ладони хрусткий снег и энергично утерся им.
    Лина, остановившись, с любопытством наблюдала за ним. А Сергей, приблизив свое мокрое лицо к лицу Лины, глянул в её серые очи и внезапно сунул ей за шиворот свою холодную, влажную руку.
    О, глупец! О, безнадежнейший из самых безнадежных! Где ты растерял, на каких жизненных ухабах растряс остатки здравого смысла? Спроси себя, зачем ты свалил в Атлантику Диатоминых страстей этот айсберг, на который, теперь уж точно, напорется <Титаник> твоего Евлампия ?...
    Диатома взвизгнула, толкнула его в грудь и, когда он начал падать, сделала подсечку, да так ловко, что ноги злокозненного Евлампия сплелись в косичку. Он навзничь грохнулся в сугроб. Ну и, конечно, охнуть не успел, как на него...
   
    Глава пятая
   
    Накувыркавшиеся, облепленные снегом с ног до головы, отрычавшие и отвизжавшие, с румяными лицами и счастливыми глазами, запыхавшиеся, они поднялись, помогая друг другу, отряхнули снег и чинно вошли в гастроном.
    -Я по спиртному. А Вы, господин младший офицер, по съестному, - сказал Евлампий.
    -По-вашему, унтер, спиртное - не жидкий хлеб? Я когда-то слышала другое мнение.
    -И, пожалуйста, не берите импортные макароны.
    -Это почему? Они дешевые и все их хвалят.
    -Вы не понимаете: эти макароны - многоразового употребления.
    -Как это?
    -Я слышал, что даже перед вторичным использованием их надо долго вымачивать, кипятить, отбеливать, - скорчив гримасу отвращения, произнес Евлампий и добавил: - Замучаетесь.
    -Жалельщик выискался, - фыркнула Диатома, - Для тебя прокипячу, не пожалею труда.
    -Диа, а дюжины пива нам хватит?
    -Дорогой, может быть, поменьше? Или безалкогольного?
    -Ну-у ? - с неудовольствием сказал Евлампий, - Да ведь под него нужны будут еще и памперсы. И не меньше упаковки - из расчета один галлон на миллиметр толщины. Это очень дорого. А зачем нам лишние траты? Да я вместо безалкогольного возьму лучше настоящего, крепкого.
    Финансовая сторона аргументов Евлампия возымела действие:
    -Ты у меня умничка: алкоголь связывает воду в организме. И памперсы не понадобятся.
    * * *-
    Евлампий подошел к вино-водочному отделу. Молоденькая продавщица с кукольными глазами, которая слышала весь их разговор, посмотрела на него с нескрываемым интересом:
    -Что будете брать?
    -Радость моя, Вы не дадите мне засохнуть от неразделенной любви ?- Евлампий выдержал паузу и добавил: - ? к спиртному?
    Девица, улыбаясь, молча покачала головой.
    -Зарубежную водку брать не буду, - Евлампий доверительно склонился над прилавком, - Однажды моя визави от этой кристально чистой нисколько не захмелела. Мои планы и надежды рухнули? Представляете?
    Продавщица, все так же улыбаясь, повторила:
    -Что будете брать?
    В ее стеклянном взгляде читался тот же интерес, но только сейчас до Сергея дошло, что для этой юной торгашки он - всего лишь кошелек, которым распоряжается пожилой, разговорчивый дядька. Настроение ухнуло в негатив. Он быстро купил все, что нужно, и, найдя взглядом Лину, медленно пошел к ней, пытаясь изобразить хотя бы фальшивую улыбку.
    <О, люди, люди?> - думал Сергей. И мало ли о чем он еще думал, идя к жене.
    * * *
    -Надо овощей подкупить, - сказала Диатома и ткнула кулачком в сумку Евлампия, - О-го-го, ого-гошеньки! Одна звенеть не будет, а пять звенят не так?
    -Запас не помешает.
    -Запас ? - скептически заметила Диатома, - Тебе стоит только открыть пробку и? Килограмм огурцов, - обратилась она к продавщице, - вот этих.
    -Диа, - сказал Сергей, - Ты при своей чистоте и целомудрии просто представить себе не можешь, что такое огурец. Как-нибудь Евлампий расскажет тебе о давних подружках, которые насмерть разругались из-за разного понимания роли огурца в жизни прекрасного пола.
    Диатома прищурила один глаз на Евлампия:
    -Так ты и спец, и жнец, и на дуде игрец, и знаешь все про огурец, хитрец? Вот молодец!
    Сергей запрокинул голову в беззвучном смехе: <Ну кто, кроме его Линки, может так поднять настроение?>
    А Лина взяла мужа под руку и нежно проворковала:
    -Евлампочка, когда вернемся домой, я приготовлю тебе селедку <под шубой>.
    -Принимаю. Но чтобы шуба была с царского плеча!
    -Тогда придется выкрасть из запасников Грановитой палаты шубу Петра Великого. Это легче, чем самой возиться.
    * * *
    За кассой мощно восседала дородная кассирша. Ее пухлые короткие пальцы, унизанные отнюдь не дутыми золотыми кольцами и перстнями не со стекляшками, привычно быстро перебрали Линины покупки и пробежали по клавишами кассового аппарата.
    Оборвав длинную ленту чеков, на каждом из которых значилось <спасибо за покупку>, кассирша спросила, не давая Лине возможности сосредоточиться на подсчете итоговой суммы:
    -Куда это вы набрали столько продуктов?
    -Уходим в катакомбы. До полной победы над врагом! - Сергей похлопал по своей сумке, а сам подумал: <Я помню ее сопливой, тоненькой девчонкой. И уже тогда она была научена, что покупатель подлежит неукоснительному обжуливанию. С тех пор прошло тридцать лет. Интересно, на сколько она нагрела нас сейчас? Ладно, Линочка, шут с ними, с копейками!
    При всем при том, при всем при том,
    Пускай бедны мы с вами,
    Богатство - штамп на золотом,
    А золотой - мы сами.
    Спасибо, дружище Бёрнс!> - и, подхватив под руку Лину, он легкой походкой направился к выходу.
   
    Глава шестая
   
    Дома прямо за порогом их ожидал Рыжик. Он немедленно начал путаться под ногами, подмурлыкивая от удовольствия видеть близких людей и, конечно, в ожидании вкусненького. Искательно подняв голову и вымогая подачку, он цеплял напружиненным хвостом Евлампия и терся о ноги Диатомы.
    -Рыжий, - ревниво сказал Евлампий, - Погоди малость. Я сам возле хозяйки вьюсь неспроста.
    Надо заметить, что в скромном хозяйственном ансамбле нашей пары (ах, простите, Ваше сиятельство, Кот!) дирижерская скалочка по праву принадлежала Диатоме.
    -Вот что, братие, - решительно сказала Диатома после того, как они разделись и перенесли покупки на кухню, - Организуем ТОО на паритетных началах.
    -Ты загадками не говори. С нами, неучами, надо говорить просто, - заметил Евлампий, помогая жене разбирать сумку с продуктами.
    -Что ж тут непонятного? - удивилась Диатома, - Товарищество с ограниченной ответственностью и равными правами каждого члена. Вот, допустим, ты, Евлаша, - товарищ ответственный, но ограниченный ?
    -Чем это ограниченный? - спросил Евлампий, несколько ошарашенный гольным
   намеком на жалкое состояние своего умишка, но все-таки сыграв <в поддавки>.
    -Уставом Товарищества, - обрадовалась подсказке Сергея Диатома.
    Ведь спроси хитрый Евлампий: <По-твоему, я тупой, что ли?> и Диатоме, пока еще не набравшей обороты в игре, было бы трудно выскочить из тупичка, соблюдая корректность.
    -А-а ... Тады лады, и что дальше?
    -А дальше ты разделываешь вот этого лоботряса-толстолобика. И дай Рыжику плавничок, это хоть немного поднимет твой авторитет в его глазах.
    Послушно выполняя четкие указания Царицы Кухни, Евлампий открывал и вскрывал, разделывал и чистил, резал и шинковал, отправляя в рот то колечко лука, то пластик сыра, а сам начал уже всерьез томиться по выпивке. Но повода заговорить об этом пока не представлялось. Команды <откупорить>, увы, не прозвучало.
    Хуже того. Когда на всех четырех конфорках и в духовке газовой плиты во всю шипело, шкворчало, булькало и аппетитно потрескивало, а двухком-натная квартирка плотно наполнилась ароматами <вкусной и здоровой пищи>, он был изгнан из кухни с очаровательной непосредственностью:
    -Что-то здесь слишком людно, мальчики. Вы видите, я вполне справляюсь одна. А кипучим лодырям найдется другое занятие. Евлашечка пропылесосит палас в зале и развернет стол, а Рыжик ?
    Разомлевший Рыжуха сидел под стулом, жмурясь и вылизывая манишку. Он даже ухом не повел на голос хозяйки. Диатоме пришлось отступить:
    -Ну, Рыжик у нас несовершеннолетний. Пусть походит пока у тебя в учениках, Евлаша.
    Евлампий, согнувшись как бы в поклоне перед неумолимой волей хозяйки, незаметно погладил кота и мысленно предложил Рыжику поменяться местами. Но кот ответил, что, мол, еще не вечер, а ближе к ночи - пожалуйста!
    -А фигу с маслом не хочешь? - прошипел Евлампий и пошел было из кухни, но тут в нем проснулось какое-то смутное подозрение в ущербности его положения в семейной иерархии.
    -Ага, - с дрожью в голосе сказал он, - Значит, я буду работать, обучать Рыжика хозяйственным навыкам, а трудодни свалим в общий котел?
    Диатома, не оборачиваясь, погрозила ему от плиты дымящейся шумовкой. Поползновение к бунту было подавлено. Присмиревший оппо-зиционер Евлампий, разматывая шнур пылесоса, начал мечтать о возвращении в кухонный рай хотя бы в должности хлебореза. Ему казалось, что в животе уже начался меланхолический перестук иссохшихся органов.
    А тут еще и кот решил припомнить ему <фигу с маслом>. Он лениво вышел из кухни, потягиваясь и подняв трубой свой пышный хвостище. И, глядя на него, Евлампий с тоской подумал, что сытый голодному не товарищ.
    Заметив классовый антагонизм в глазах Евлампия, Рыжий вдруг шарахнулся в сторону, развернулся, да так резко, что не удержался на лапах, и юзом врезался в стену. Затем смаху сиганул в кресло, перелетел через журнальный столик в другое кресло и там залег, готовый к бою или к бегству, зорко вперившись в люмпен-пролетария Евлампия.
    -Жулик ты, Рыжулик. Не до тебя мне сейчас, - вздохнул Евлампий.
    Но и этот его горестный вздох был едва ли кем услышан из-за жужжания пылесоса по кличке <Шмель>. Так, переполненный жалостью к себе, со свистящим <Шмелем> в руках, пятясь, и вошел в кухню Евлампий. Без малейшей надежды на какое-либо поощрение, безразлично глядя в потолок, он бесцветным голосом произнес:
    -Кому уши пропылесосить?
    -Пыли на ушах нет, - послышался бодрый ответ, - А из развесистой клюквы, которую здесь кое-кто оставил, я сварила кисель, чтобы наутро отпаивать того, кто сегодня наверняка наклюкается.
    -Еще бы не наклюкаться на голодный желудок, - жалобно сказал Евлампий.
    -На нашем меридиане, как и в Москве, тоже слезам не верят. Пойди-ка, дорогой, постели на стол льняную скатерть с подпалинкой на углу. Напитки перелей? Нет, нет, отставить ? я сама, - начав командным, но вдруг упавшим голосом, закончила Диатома.
    -Первое слово дороже второго, - моментально произнес детское заклинание Евлампий.
    -Да, Евлаша, слово - не воробей, вылетит - не поймаешь, - удрученно согласилась Диатома.
    Правила их игры не допускали отмены сделанного хода: сболтнул - и выпутывайся, как можешь, главное - не обидеть.
    -Что еще прикажете, моя госпожа? - внешне раболепно, но внутренне торжествуя, приложил руки к груди и согнулся в восточном поклоне Евлампий.
    Опрометчивое слово сошло с твоих уст, Диатома. Чуточку раньше, чем было задумано, позволила ты Евлампию пробраться через оборонительные позиции. И теперь уж по ходу событий придется тебе корректировать стихию, грозящую выйти из-под контроля. Диатома вздохнула.
    -Принеси, пожалуйста, супницу из серванта и расставь приборы на столе, как только ты умеешь, - миролюбиво сказала она и, помедлив, твердо добавила: - Водку перелей в графины.
    Евлампий сочувственно обнял жену за плечи.
    -Сегодня, - так же твердо продолжала Диатома, - гуляем от души. Форма поведения строгая, но демократичная.
    -Герои дня без галстуков? - уточнил для справки Евлампий, словно не поняв про форму.
    -Все-то ты у меня понимаешь, - Диатома закинула выпачканные в муке руки на плечи Евлампия и, не привлекая его головы, дотянулась губами до щеки: - Галстук - бессмыслица на этой голой, потной, покрытой дикой шерстью широкой груди. Галстуки - для хлюпиков.
    Тут темные зрачки Диатомы расширились на всю радужку от внезапного прозрения:
    -Да! - утвердилась она в своем мнении, - Галстук тебе не нужен. Пасись пока без веревки на шее ?
    Евлампий засмеялся так заразительно, что пылесос самопроизвольно включился, но самопроизвольно пылесосить не пожелал и только трясся от хохота.
    Глядя на этих забавных чудаков, звонко рассмеялась и Диатома. Диатома Великолепная.
   
    Глава седьмая
   
    Одна из самых прилипчивых фобий, одолевающих нашего человека, есть фобия, истоки которой коренятся в хроническом безденежье. Против особо жестоких ее приступов, казалось бы, и спасения нет, кроме остервенело-угрюмой сосредоточенности на работе. Но у русского человека есть все-таки исключительно дейст-венное, простое и мудрое народное средство: когда душа томится, надо крепко выпить и хорошенько закусить. Приняв дозу этого средства, он разом избавляется от всех навязчивых состояний, становится свободен и видит все вокруг в цвете, целостным и многомерным. В такие дни русскому человеку мир отнюдь не кажется стяженным в геометрическую точку материального интереса.
    Инспирированная Солнечным Лучиком благодать помогла Лине принять верное решение. <Милый Сережа, - думала Лина, - Выпей, отдохни, подурачься. Ты никогда не бываешь в этом состоянии злобным и осатанелым, даже когда перельешь через край>. И сейчас она готовилась наблюдать преображение своего Сереженьки в дико-лохматого мужичину Евлампия с устраша-ющими манерами, но вполне предсказуемого, безобидного и по-детски дурашливого.
    В такой же степени Солнечный Лучик (тот, хвативший пивка) воздействовал и на Сергея. Он знал, как трудно приходится его деликатной Лине в столь быстро завшивевшем обществе. Готовясь стать Евлампием, Сергей дал себе внутренний зарок не обижать Диатому, даже ценой позорного бегства с какого-нибудь из многочисленных фронтов битвы, долженс-твующей разгореться между ними.
   
    Глава восьмая
   
    Евлампий вынес на балкон дюжину бутылок пива и аккуратно поставил их в снежок. Затем перелил в графины рубиновый кагор, золотистый ром и водку высокой очистки. А Диатома челночила из кухни в зал, расставляя приготовленную еду.
    Установив в центре стола нераспечатанную бутылку с голубоватым джином, Евлампий спросил:
    -Диа, знаешь, почему английская можже-веловая водка называется джином?
    -Объясни, - поддержала разговор Диатома.
    -В незапамятные времена, когда пастыри народов выявляли в пасомом стаде дисси-дента, они объявляли его врагом народа, навешивали ярлык <джинн>, упаковывали в темную амфору и заточали ? в погреб.
    -Погребали?
    -Это старцы так думали. Мудрые, чистые помыслами, но наивные старцы.
    -И что?
    -А то, что мы, вырождающиеся потомки некогда разумной расы, пожинаем теперь плоды их неосмотрительного розлива. Джинны, они джинны и есть.
    -И поэтому ты остерегаешься скрутить пробку? - с иронией спросила Диатома.
    -Ты не понимаешь, - отыграл Евлампий, - Чем дольше он протомится в бутылке, то крепче будет. По традиции, начну-ка я с водочки ... А когда русский дух во мне станет необорим, разберусь и со всеми иноземными вра-женятами. Да за таким богатым столом никому меня не одолеть!
    -Посмотрим, - со значением сказала Диатома, подправляя по всем правилам уложенные столовые приборы.
    Она скрылась в соседней комнате и оттуда крикнула:
    -Переодеваемся, принаряжаемся и ?
    -Гип - гип! - восторженно заорал Евлампий.
    Но и этот исторгнутый им вопль не разбудил Рыжика. Тот лишь перекатился через спину на другой бок, но глаз не раскрыл.
   
    Глава девятая.
   
    Быстро приодевшись, Евлампий, ступая на цыпочках, подкрался к столу. Стараясь не блямкнуть стеклом графина о хрусталь, он беззвучно налил в наклоненный бокал водку, выпил ее, пальцами выхватил что-то из тарелки и откатился от стола, словно и не совершил святотатства.
    На пороге комнаты появилась Лина-Диатома.
    Не первой молодости ты, Лина, но так же стройна пополневшая твоя фигура с высокой грудью, соразмерными бедрами и длинными полными ногами. Так же гордо держишь ты свою славянскую красиво убранную голову. Знакомы и бесконечно дороги Сергею-Евлампию черты твоего мало-помалу увядающего милого лица. И скромное платье с затейливыми оборками, и давно не модные шпильки на ногах так замечательно смотрятся на тебе, что даже разведывательный глаз шкоды Евлампия не усмотрел в твоем одеянии ни малейшего изъяна.
    Одного у тебя нет, совершенная Диатома. Нет на тебе дорогих украшений. Знаем, что когда-то были. Но их пришлось продать, чтобы вырученные деньги отправить сыну, который в голодном студенчестве с блеском кончал университетский курс в одном из далеких Академгородков некогда могучей державы.
    Ты у нас молодчина, Лина-Диатома!
    А теперь задай жару этому гусю, который не смеет при тебе жевать стибренную со стола шляпку соленого гриба. Он молча выжидает момент, чтобы проглотить ее, и смотрит на тебя, всевидящую, словно бы невинными, но уже винными, слегка замасленными глазами.
    Повыщипли ему перья, если он вздумает вообразить себя птицей с павлиньим хвостом. Нафаршируй его своими колкими замечаниями, присыпь покруче перцем острот! Одного не делай: не связывай ему клюв. Он, как и все гуси, любит гоготать.
    -О, боги Эллады! - проглотив, наконец, гриб, восторженно воскликнул Евлампий, - Ди, ты - сама Цирцея! Только знак подай, я сам ? до поросячьего визга ? собственными усилиями ?
    Она величественной поступью приблизилась к Евлампию:
    -О, милый юноша, Вам нужен знак? Извольте.
    Диатома ловко щелкнула Евлампия в лоб и жестом пригласила занять места за пиршественным столом. Он церемонно взял ее под локоток, выдвинул стул и галантно усадил, а сам мигом уселся поближе к блюду с котлетами и картофельным пюре:
    -Я занял председательское место.
    -Чтобы я ежеминутно подскакивала и вопрошала <Чего изволите?>, - невозмутимо сказала Диатома, - Обойдемся без слуг и господ.
    Сраженный этим кратким, но многозначи-тельным замечанием, Евлампий разлил горячительное по бокалам и встал:
    -Честно сказать, Ди, я, может быть впервые в жизни, не знаю, в какой тональности произнести тост.
    Диатома лукаво прищурилась, поигрывая бокалом и не давая Евлампию никакой подсказки. И не посмел, да, не посмел Евлампий начать с шутки, с ёрнической выходки. Подняв свою рюмку, он просто сказал:
    -За тебя, моя радость!
    -Что мне за радость без тебя? За тебя, мой умка.
    Евлампий подошел к Диатоме, они чокнулись, и мелодичное пение хрусталя возвестило начало новой эры. Когда Диатома медленно выпила вино, Евлампий, не давая опустить бокал, обнял ее и крепко поцеловал в губы.
    И пока задохнувшаяся Диатома переводила дыхание, Евлампий уже сидел на своем месте с вновь наполненной рюмкой.
   
    Глава десятая
   
    -Где первая, там и вторая, - с воодушевлением произнес Евлампий, снова входя в роль, - Разре-шите следующий тост.
    -Возражений нет. Это у тебя хорошо получается, - легкомысленно позволила Диатома, находив-шаяся еще под впечатлением последействия предыдущего тоста.
    Поощренный Евлампий вдохновенно начал:
    - Леди энд мужики! Бабоньки унд джентльмены! ?
    -Фи, как грубо! Неужели так подействовала на тебя первая рюмка? - изумилась Диатома.
    - Ну, будет тебе культурно, - стал лихорадочно перебирать варианты Евлампий, - Начнем сначала.
    Он демонстративно потер лоб, перевел взгляд на потолок и в самозабвении выпалил:
    -Бараны и баранессы! Графины и графини! С праздником 17 ноября!
    -А что это за праздник? - в недоумении спросила Диатома, когда бокалы были осушены.
    -Вот будешь пытать самогоном, тогда скажу, - живо отозвался Евлампий.
    -Вряд ли это будет для тебя большим испытанием, - вздохнула Диатома, подкладывая селедку "под шубой" в тарелку Евлампия.
    -Ты права, Диа. Водка для меня, что сома для древних. Помогает расширить горизонты и углубить понимание любой проблемы, - согласился Евлампий.
    -Про горизонты не уверена, а вот яму активно углубляешь.
    -Ну, чему быть ? Кто-то испивает чашу с ядом, а я предпочитаю чарку водки. Да будет известно, что именно пьянь говорит главные слова. Трезвые до них даже не додумываются. Из трусости. А у меня, как только выпью, в прямых извилинах кудрявой стружечкой начинают завиваться мысли. Вот и сейчас мелькнула такая тонкая мысль, что перевести ее на слова не удалось.
    -Эге. ? Почти как всегда. Напьется и начинает разводить демагогию с диалектикой. Ну, несусветный умница! - вздохнула Диатома.
    -Да! Не могу не умолчать о том, что на этот опрокинутый мир можно трезво смотреть, только основательно набравшись, - продолжал упорно отстаивать свою позицию Евлампий.
    -В чем ты неистощим, так это в собственной болтовне.
    -Ну, и что? - с пафосом заявил Евлампий, - Велик и могуч русский язык!
    -А у тебя так просто велик, - подковырнула Диатома.
    -Вот это правильно, - неожиданно легко согласился Евлампий, - Я такой болтун, что можешь отрезать у меня ? языка и сдать в Комитет безопасности. Для меня ущерб небольшой, а ты получишь двойную выгоду: кроме материального вознаграждения, еще и к государственной награде представят - к медали или даже к ордену ?
    -Ешь, ешь, болтуша, - растерянно проговорила ошарашенная фантазиями мужа Диатома.
    -Хм. ? Да я последние полгода вообще не ем, а только закусываю, - изрек Евлампий и, впившись пронзительным взглядом в великолепный корнишончик, который подложила ему Диатома, сказал: - Этого я уничтожу физически, а потом раздолбаю все огурцовое племя еще и в морально-этическом плане. В магазине я обещал тебе это, Диа!
    Решительный голос Евлампия не оставлял сомнений в том, что он твердо вознамерился выполнить свое обещание:
    -Огурчик - свежий с грядки, малосольный, соленый, маринованный, просто как овощ мил моему желудку. Но сейчас так много фальсификата! Надо уметь отличить настоящий огурец от замаскированного самозванца.
    Евлампий встал из-за стола в позу оратора и продолжил:
    -Какими качествами обладает настоящий огурец? Он пассивен, предсказуем, набит огуречным семенем, знает свое место. Его можно размазать по стенке, надкусить или спустить в унитаз, и он не вякнет. Такой огурец сопернику не соперник.
    -Ты прав, Евлаша. А еще я знаю, что огурцы быстро растут при хорошем поливе и их можно брать корзинами, - поддержала Диатома и, подумав, добавила: - Огурцом можно начистить морду лица или скормить любовнику после употребления обоих.
    -Диа, а я-то был уверен в твоем целомудрии ? - растерялся Евлампий, - Вот так вы все, женщины, под вуаль вуалируете свои плутовские глаза. Зря говорят: <Жена Цезаря вне подозрений>. Конечно, вне, пока сам Цезарь ее не заподозрил.
    -Да ведь это всего лишь мои фантазии, - попыталась разрядить ситуацию Диатома.
    -Ну, ладно, - смягчился Евлампий, - Я тебе твое бытие прощаю.
    -Тогда давай продолжим наш ликбез, - потормошила его Диатома, - А каких качеств нет у парниково-огородного огурца?
    -Очень многих и очень важных, - и Евлампий начал перечислять, загибая пальцы: - С огурцом не может быть взаимопонимания - раз, его нельзя положить на лопатки - два, он не знает, что такое быть энергичным ?
    -Он не рявкнет: <Кто в доме хозяин?>, - вставила Диатома.
    -Он не замотается в ковер и не подкрадется сзади, - проигнорировал Евлампий.
    -Он не наставит синяков, - не унималась Диатома, - К тому же, он не пьет кровь.
    -Он не сыграет на гитаре и не отремонтирует утюг ?
    -Он не бывает пьян, - раскачивала лодку Диатома.
    -Он не разбудит ни днем, ни ночью, не может внезапно вспухнуть и тем более пульсировать, - продолжал набирать Евлампий.
    -Не могу, Сереж ? - Диатома сбилась с ритма и, рыдая от хохота, упала на тахту.
    Сдерживая смех, Евлампий мельком взглянул на комнатный барометр и прокомментировал:
    -Стрелка истериографа зашкалила. Придется в него ввести дополнительный антиюморной резистор. Или шунтировать тех, кто слишком громко хохочет.
   
    Глава одиннадцатая.
   
    -Евлаша, давай записывать твои спичи на магнитофон, - простонала Диатома, снова переселившись к столу и бессильно опускаясь в кресло прямо на кота.
    Рыжик хладнокровно выбрался из-под нее, растянулся рядом на полу и снова уснул.
    -Ты же знаешь, что на наш магнитофон можно записывать только от руки.
    -Потеряется, Евлашечка. Хорошо ваять резцом мысли по мрамору памяти, но все-таки лучше запиши, - настаивала Диатома.
    -Все великие мысли, вошедшие в скрежетали истории, никогда не были в оригинале наговорены на пленку. Они бывали выбиты на камне, выдавлены на сырой глине, занесены на пергамент или бересту. Но не на пленку, которая, как известно, рвется в клочья! Поэтому бери карандаш, бумагу и записывай. Я, похоже, раскатился на афоризмы.
    -Докатился, - проговорила Диатома, чувствуя, что у нее сводит скулы от смеха.
    -Ну, докатился, и что? Тогда мне нужен писец, - не сдавался Евлампий.
    -С какой стати писец? - упорствовала Диатома.
    -Не с какой стати, а с твоей статью, - нашелся Евлампий и тут же отступил, - Хорошо: не писец, а секретарь. Будешь секретарем?
    -Тю! - скривилась Диатома.
    -А птицей-секретарем? - повысил ставку Евлампий.
    -Так и в трудовой запишешь? - критически осведомилась Диатома.
    -Ну, жар-птицей, - уступил Евлампий, - Ты прикинь: жар-птица-секретарь! Это нынче престижно.
    -Престижно, но ненадежно. Ведь птица и улететь может.
    Однако Евлампий, не принимая во внимание никакие контраргументы, закрыл поцелуем рот хохочущей Диатомы и утробно промычал:
    -А не выпить ли нам все-таки за твое новое назначение?
    -Ты действительно дремучий мужик с культурой дикаря, - разобиделась Диатома, - Кто же занимается чревовещанием, когда предлагает даме выпить?
    -Дорогая, это только стечение обстоятельств, временная потеря способности говорить, - оправдывался Евлампий, - Причем, смею заметить, не обошлось без участия одной очаровашки.
    -Бывает ? - сочувственно сказала Диатома и тут же дала практический совет: - А ты расклей объявления: <Потерял голос. Нашедшего прошу вернуть за хорошее вознаграждение>.
    -Я уже вывешивал, - со вздохом сказал Евлампий.
    -И что же?
    -Да его прочитал какой-то фрукт? А потом позвонил мне и сказал: <Это ты потерял голос? Я его уже подобрал и примерил на себя. Но мне он не личит: хочу с хрипотцой. Слышь! Без базара, ты забери его. Я тебе за это еще и бабок отстегну>.
    -Так ты что, бабки-то зажулил? - встрепенулась Диатома, и в ее глазах как бы загорелся алчный огонек.
    Евлампий отстранился от Диатомы:
    -Какие бабки? Это было так давно? А сейчас все трудности с голосом уже позади, - произнес он подчеркнуто звучно и протянул Диатоме наполненный бокал: - Это кагор, ну а я еще раз по водочке ?
    -Во славу русского духа? - слегка пригубив вино, подначила Диатома.
    -Ух, и хороша же эта <Дворянская>! - вздрогнул Евлампий, проглотив содержимое своей рюмки, - А знаешь, у меня идея. Надо послать телеграмму с признательностью за качество этой водки.
    -Тогда нужен какой-нибудь неотразимо душещипательный текст, - предложила Диатома.
    -Ну, например, - загорелся Евлампий, - <За время отпуска перепробовал много разных напитков. Ваш лучше всех. Деньги кончились, отпуск продолжается. Умоляю: вышлите хотя бы пару ящиков Вашей несравненной продукции. Разрешаю текст телеграммы использовать в рекламных целях>.
    -И адрес отправителя: <Канатчикова дача, палата ? 6>, - подсказала Диатома и, подумав, авторитетно добавила: - Я слышала, что это производство находится на территории нефтеперегонного завода. Кажется, в цехе с тем же номером шесть. И тогда твоя любимая водочка - не более, чем мазут средней очистки!
    Как бы подавив рвотное движение, Евлампий укоризненно прошептал:
    -Не хочешь ли ты сделать из меня трезвенника? Вот уж никогда не думал, что ты решишься на такое, Диа ?
   
    Глава двенадцатая
   
    Диатома подложила в опустевшую тарелку Евлампия ароматный кусок мяса.
    -Поешь, Евлаша. В своих интеллектуальных потугах ты теряешь столько энергии. Тебе необходима подпитка ?
    -Не беспокойся. Когда я причесываю зубы, мне все по зубам, - лихо парировал Евлампий.
    -Все-таки поешь ?
    -Только не сейчас. Чувствую, что у меня начинается творческий припадок, - вдохновенно произнес Евлампий и, как бы в подтверждение этого, спросил: - А знаешь, в чем разница между поэтом и прозаиком?
    -Скажи. Я вся - одно большое, чуткое ухо, - поддержала новый виток его фантазий Диатома.
    -Прозаик говорит: сначала надо поесть, а уж потом писать о высоких материях. А поэт говорит: сначала я выскажу своё мнение, а потом можно и закусить... хозяюшкой. Но ты же знаешь, что я не таков. Я привык к новаторским приемам. Моя генеральская идея заключается в том, чтобы приблизить поэзию к массам, исключив стихот-ворный размер, ритм, такт, форму, содержание и вообще все, что ее засоряет.
    -Ты ставишь перед собой колоссальную и повышенно возвышенную задачу, - с пафосом сказала Диатома, - Наши дети, внуки, дети наших внуков и их дети обязаны будут рыдать, перечитывая твои вирши.
    Ободренный похвалой Евлампий гордо продолжал:
    -В чем суть поэзии нового тысячелетия? Писать широкими мазками вверх-вниз, вправо-влево, вкривь-вкось, выписывая кренделя и зигзаги, выходя за рамки всего и вся.
    -Мы назовем манеру поэта Евлампия зигзаметром! - с восторгом произнесла Диатома.
    -Браво, Ди! Зигзаметр! Это великолепно, - еще больше раздухарился Евлампий.
    -Но сейчас почитай мне что-нибудь из твоих старых вещей. К поэзии нового века надо привы-кать постепенно, а то может закружиться голова.
    -Начнем, - с готовностью сказал Евлампий, - Ты ведь знаешь, я люблю, чтобы было кратко и выразительно. Например, про башню в Пизе:
    Ты стоишь - и слава Богу.
    Мне бы тоже так стоять.
    -Если верить Фрейду, в этом стихотворении раскрываются твои неосознанные желания. В нем есть намек на нечто чувственное, - прокоммен-тировала Диатома, увлекая Евлампия на приветственно застонавшую тахту.
    -Лапка моя, мне надо вдохновиться, - Евлампий опустился перед Диатомой на колени и проси-тельно заглянул ей в глаза.
    -Ну, вдохновись. Только как же ты без сопровож-дения? Давай вдохновляться вместе.
    Евлампий, не вняв предложению, метнулся к столу, опрокинул еще чарку и снова уселся рядом с Диатомой.
    -А теперь, Лапушка, раскрой пошире ушко. Ты представить себе не можешь, сколько раз я провожал тебя из дому мысленным напутствием:
    Куда б ты ни держала путь,
    Держи хвост пистолетом!
    И все ж не дай себя надуть,
    Красавица, при этом.
    -А в каком смысле надуть: в том или в этом? - немедленно отреагировала Диатома.
    -Все зависит от ситуации. Любая истина конкретна. Заметь, четверостишие широко охватывает разные стороны жизни, от интимно-финансовой до элегически-экономической, - сказал словоблуд Евлампий.
    -И это посвящено мне ? - умиленно прошептала Диатома.
    Евлампий, поощренный ее вниманием, продолжал:
    -В моем творчестве, посвященном именно тебе, нашли отражение самые актуальные проблемы современности. Например:
    Ты шла красиво в тишине
    И каблучками цокала.
    Эх! Было б счастье в жизни мне,
    Не окажись я около!
    -Ну, гейзер! Ну, фумарола! - в экстазе проговорила Диатома, подвигаясь поближе к Евлампию.
    -Это что ? - продолжал клокотать Евлампий, - В моем вторчестве, - Евлампий на секунду замялся, но исправлять сказанное не стал, - отражен весь исторический срез, который так бездарно проживает наша человеческая раса. К тому же, я не лишен и критического дара:
    Вот график выхода творений Гесиода.
    То стих за год, то два стиха в два года.
    Он мог бы, скажем, стих писать три года,
    Не будь щедра природа к Гесиоду.
    Евлампий перевел дух и кротко сказал:
    -Ди, а можно, я еще причащусь? Горло промочу. Шмякну, крякну, квакну ?
    -Нет, еще стихотворение, - Диатома прижалась к Евлампию, закрыла глаза и приготовилась не только слушать.
    Теряя надежду, Евлампий в отчаянии произнес:
    -Крякну, квакну ?? Квакает лягушка ? лягушка ? Нашел эврику!
    Лягушка прыгнула в пруд.
    Круги идут по воде.
    Без выпивки вроде я тут,
    Но я и не здесь, и нигде.
   
    Глава тринадцатая
   
    -Поощрительный приз - рюмка водки, - чокаясь с Евлампием, сказала Диатома.
    -Ди, ты возвращаешь мне жизнь.
    И, подогретый выпивкой, Евлампий внезапно запел, игриво поглядывая на Диатому:
    Разговоры, разговоры,
    Слово к слову тянется,
    А как рюмочку пропустишь,
    В животе останется.
    Диатома насторожилась, предчувствуя сканда-лезное продолжение. А Евлампий склонил голову, завел глаза влево и, выдержав паузу, снова запел:
    Разговоры, разговоры,
    Телом к телу тянешься,
    Ну, а милого запустишь,
    Хрен тогда распрямишься.
    -Евлаша, не так громко! Форточка открыта, - с напускной серьезностью сказала Диатома, подкрепив свою просьбу щипком. И тут же подпрыгнула, ухватившись за ягодицу:
    -Ты зачем так больно меня ущипнул? Хочешь на практике доказать, что действие равно противодействию?
    -Нет, скорее это подтверждение на практике закона Гука, - скромно возразил Евлампий.
    -Что-то я не могу припомнить такого закона, - язвительно сказала Диатома.
    -Ну, как же: как гукнется, так и откликнется. Эх! Я открываю законы, потею, а ты этого не то что припомнить, но даже заметить не хочешь. Обидно ?
    -Просто мне кажется, что ты уже наклюкался, - миролюбиво сказала Диатома.
    -Не-а ? - неуверенно возразил Евлампий.
    -Ну, а по одной половице сможешь пройти? - прищурилась Диатома.
    -Тоже мне, тест! Да хоть по трем, - Евлампий поднялся, стараясь сохранять равновесие, однако ему это не очень удалось, - Да ? Что-то ноги не держат. Может быть, на голове будет устойчивее?
    Он сделал попытку встать на голову и, не удержавшись, перекатился на спину. Диатома с любопытством наблюдала за ним:
    -Что, и головка не держит? На полу валяется, Евлашкой называется.
    -Я бы со стыда сквозь пол провалился, да ты мне не позволишь, - нашелся Евлампий.
    -Почему это?
    -А там внизу хозяйка тоже хорошенькая!
    -Ну, - растерялась Диатома, - Кажется, дальше падать некуда.
    -Что значит некуда? - раздался с пола вкрадчивый голос Евлампия, - А хотя бы в бездонный омут твоих глаз!
    -Ах, ты, ренегад! Ну и находчив же этот Евлашка, когда надо выкрутиться, - развела руками ошеломленная Диатома, - У меня от твоего двурушничества внезапно даже характер испортился.
    -Диа, дорогая, не расстраивайся, - душевно проговорил Евлампий, - Уверяю: твоему характеру ничто не угрожает. Его показатели и так находятся у нижней отметки. Что мне сделать, чтобы ты не переживала?
    И прежде, чем Диатома смогла придумать ответ, Евлампий быстро поднялся с пола, подхватил ее на руки, покружил по комнате и снова бережно уложил на тахту.
    -Ну, что еще мужику надо? Пожрать, потом поржать, а потом ? потом ?
    Внезапно он крепко обнял Диатому.
    -В твоих действиях есть убедительность невысказанных слов, - шепнула Диатома, - Я вынуждена или сдаться, или покориться.
    Сергей медленно расстегнул ворот ее платья и коснулся груди:
    -О, боги! - простонал он, - Как бесконечна природа в совершенствовании женских форм!
    И тут же, оставаясь еще Евлампием, не удержался и добавил:
    -А можно я полюблю тебя нагло и беззастенчиво?
    Здесь, как говорится, мы опустим занавес и оставим Сергея и Лину наедине.
   
    Глава четырнадцатая
   
    Солнце стояло еще высоко. Из-за окна доносился дробный перестук капели по перилам балкона. Настраиваясь на новый виток гонки вооружений, разнеженная Диатома тихонько толкнула мужа локтем и удивленно сказала:
    -Слушай, дорогой, у тебя так долго держится осмысленный взгляд, что это меня немножко пугает.
    -Ди, я сейчас ? я мигом приду в норму! - Сергей ощутил жесткую необходимость вернуться в изрядно подпорченную шкуру Евлампия.
    И не успела Диатома осознать свой промах, как Евлампий бросился к столу, стремительно налил рюмочку, накатил и немедленно вернулся к Диатоме, присев на край тахты.
    -Ну, а как теперь? - озабоченно спросил он.
    -Уже лучше, - ответила обескураженная невероятной резвостью Евлампия Диатома и таинственно померцала глазами сквозь полуопущенные ресницы, - А знаешь, тебя украшает отсутствие одежд.
    -Что, нравится? А кто главный кутюрье этого наряда? Ведь ты сама меня разоблачила и привела к сей бесподобной наготе, - Евлампий глубоко вздохнул, задумался и после паузы с лукавой усмешкой произнес:
    Сижу я здесь и сир, и наг,
    Совсем растелешенный.
    Зачем же, милая, всех благ
    Тобою я лишенный?
    -Ну, пока я еще тепленькая, гибель от переохлаждения тебе не угрожает, - укрываясь с головой, подала голос Диатома.
    -Я-то думал, что ты сейчас даже кряхтеть не способна, а у тебя, оказывается, энергии хоть отбавляй!
    -Можешь не сомневаться. К тому же, я времени зря не теряю. Лежу под одеялом и валяю ваньку.
    -Ах, тут еще и Ванька! - изумленно вскинул брови Евлампий.
    Забравшись верхом на подающее явные признаки жизни одеяло, он коленями стиснул бедра Диатомы:
    -Знаешь, как это называется? Захват питона.
    Шкодливая рука Евлампия проникла внутрь цитадели.
    -Осмелюсь заметить, - прошелестело оттуда, - что силовые приемы не всегда приводят к желаемому результату. Сопротивление мате-риала может только возрастать.
    -Тю-ю? Много ты понимаешь в сопромате!
    -Ну, основных законов никто не отменял. Хотя? Может быть, в рабочем столе Евлампия завалялось что-нибудь новенькое?
    -Ты не ошиблась. Но для разгона начнем с неписаных законов, которые были известны еще первым студентам Гёттингена, однако вряд ли известны тебе.
    -Интересно послушать.
    -До меня из древности они дошли в таком виде:
    1. Была бы пара, момент найдется.
    2. Всякое сопротивление временно.
    3. Где тонко, там и рвется.
    -Ты говоришь прямо как зачинатель школы сексуально-философского направления. Ну, если ты такой уж специалист по этим вопросам, скажи, известна ли тебе тайна женской души?
    -Про тайны помолчим, но я имею универсальный ключ, - ухмыльнулся Евлампий.
    -Скажи проще: воровскую отмычку. И как ты ею пользуешься?
    -Когда образуется пара и находится момент, тогда в скважину вставляется ключ. Им надо крутить, вертеть, совершать возвратно-поступательные движения, меняя ритм и глубину погружения?.и?.
    -Что "и"?
    -Да ларчики, в общем-то, просто открываются.
    -Ах ты, старый ветрогон! - Диатома так резко взбрыкнула, что наш ковбой чуть не свалился на пол.
    Выглянув на мгновение из-под одеяла, она колким взглядом осмотрела Евлампия и вернулась в исходную позицию:
    -Однако же ? Мужчине многое можно простить, если он не только на словах мужчина. А то ведь и положиться не на кого ?
    -Дорогая, положись на меня, - обрадовался Евлампий, еще энергичней исследуя территорию под одеялом, - Н-да ? Средь Диатоминых бугров и леший не найдет углов. И никакого Ваньки.
    -Свалил, подлец! - прыснула Диатома, - Не принимай так близко к сердцу. Ты у меня все равно самый хороший.
    -Конечно, - расцвел Евлампий, - Если бы это было не так, ты бы меня не выбрала. У тебя безупречный вкус, Ди!
    -Ну и сладкие же твои речи. Да, с таким льстецом грех не согрешить, - Диатома высунула наружу руку и погладила Евлампия.
    -Так ты довольна? - поймал ее за руку Евлампий.
    -Еще бы! - глухо прозвучало в ответ из недр бастиона.
    Многоопытный Евлампий мгновенно сообра-зил, что значит "еще бы". Он погрозил пальцем и сказал:
    -Умерьте аппетит, девушка! И так пекусь о Вас я неустанно?
    -Что и заметно по моим неисчислимым шрамам, - в тон ему откликнулась Диатома, высунув нос.
    -Слушай, голубка, это несправедливо, - Евлампий схватился за голову, изображая высшую степень отчаяния.
    -Что, головка болит? Нужно лекарство? Так знай, что тебе без моего участия противопоказан даже аспирин упса.
    -У кого? - кротко вопросил Евлампий.
    Диатома решительно откинула одеяло и быстро встала.
    -У кого - мы еще посмотрим! Но если нашлась причина, необходимо обеспечить и следствие, - сказала она, завязывая поясок халата.
    -Удивительное здравомыслие! Оно и точно: здравомыслящая женщина умнее пьяного мужика. И она многократно умнее мужика трезвого, - с жаром поддержал Евлампий.
   
    Глава пятнадцатая
   
    -Диа, милая, джентльмену неприлично находиться в обществе дамы без фрака, - смущенно произнес Евлампий.
    -Я думаю, что и штанов будет достаточно. А фрак вполне заменит твоя роскошная шерстистость. Она богаче, чем шуба у Рыжика, - бросив крити-ческий взгляд, Диатома добавила: - Нашему джентльмену для выхода к обеду надо бы подвязать слюнявчик, но мы снизойдем к его сединам.
    Она выбрала в платяном шкафу галстук, с треском завязала его двойным узлом на шее Евлампия и потянула за свободный конец.
    -Ты меня удавишь!
    Диатома несколько ослабила узел. Притворяясь полузадушенным, Евлампий просипел:
    -Выберусь из петли, тоже кого-нибудь прикончу. О-о, какое разнообразие технических средств находится в арсенале душителя! Выбирай: нить Ариадны, петля Нестерова, локон Аньези, петля Гистерезиса, душ Шарко?
    -А если ножом? - подзадорила Диатома.
    -Не мой стиль, - с чувством собственного достоинства ответил Евлампий.
    -Ну, тогда можно еще использовать душечку-подушечку, подвязку королевы, а для вас, извращенцев, - изнаночную петлю ?
    Снова потянув за свободный конец галстука, Диатома продолжала развивать мысль:
    -Песню знаешь: "Не задушишь - не убьешь"? Вот и подумай, что будет, если я перейду в наступление. Ведь в моих руках уже имеется одно из технических средств!
    -Надо немедленно заспиртовать этот негативный процесс, - решительно заявил Евлампий, насколько ему позволял тугой узел на шее, - Налей-ка чарку!
    -Диатома взяла со стола графин с водкой, выдавила из него в рюмку последние капли и протянула Евлампию:
    -Смотри, не расплескай!
    Опытным взглядом оценив предлагаемую микродозу, Евлампий простонал:
    -А еще говорят, что атом неисчерпаем? У меня совсем недавно было полграфина этих атомов, к тому же в предварительно сжиженном состоянии, и вот - исчерпались ? На дне рюмки остались лишь слезы, мои горькие слезы!
    Евлампий бухнулся на колени, уткнулся в подол Диатомы и страдальческим голосом прошептал:
    -Дай я о тебя промокнусь.
    -Евлаша, держись, не падай духом, - проговорила растроганная Диатома.- Ведь у тебя еще есть набор иноземного шнапса. А твой русский дух, кажется, пока только крепчает. Но мы и телу не дадим ослабнуть. Продолжим наш праздник!
    Она плавным и широким жестом повела рукой над столом.
    -Ты права, малышка. Сойдет и шнапс, - успокоился Евлампий, - И обязательно закусим. Лучше страдать от обжорства, чем от недоедания, как сказал некий мудрец современности.
    Диатома немедленно откликнулась на этот призыв и щедро положила ему в тарелку всего, что было на столе.
    -Что-то уж очень много ты наготовила, - испугался Евлампий, взглянув на внушительную гору еды, которая выросла перед ним.
    -На всех мужчин - наличных и воображаемых, - нимало не задумавшись, бодро ответила Диатома.
    -Ага, им-то вкусненькое, а мне так опять кислый огурец, - заявил, аппетитно хрумкая, Евлампий.
    -Так уж получилось. Я всегда отмывала их в банке, а он недавно лопнул.
    -Ну, и надо было сбросить в Интернет, а не подавать на стол.
    -Да кто же мог подумать, что они начнут лопаться друг за другом? Вот совсем недавно у меня в подвале опять взорвались две банки с огурцами.
    -Наверно, в ряды джентльменов, которых ты пригрела на груди, затесался террорист. Сейчас я с ним разберусь? Но сначала отведаю вон ту ляжку Буша! - решительно заявил Евлампий.
    Диатома выбрала самый крупный из поджаренных окорочков и густо полила его корейским соевым соусом.
    -Правильно. Пусть не забывают о корейской войне, - еще больше взъерошился борец за справедливость и, заметив свежее пятно на скатерти, вздохнул: - Но корейский соус оставляет неизгладимые следы и в нашей жизни.
   
    Глава шестнадцатая
   
    Наконец, отдуваясь, Евлампий встал из-за стола и похлопал себя по брюху:
    -Объелся так, что паласа под собой не вижу. Погляди, как скоро я обзавелся буржуазным пузцом.
    Прищурив глаз, Диатома осмотрела солового округлившегося Евлампия и сказала:
    -Может, стоит растрясти твою благородную мозоль? Потанцуем?
    -Не - а ? Вы меня уроните, - покачнулся Евлампий.
    Диатома мигом сменила курс:
    -Тогда пойдем на улицу, я буду тебя выгуливать.
    -А ты меня возьмешь в качестве телохранителя или телопользователя? - подхватил идею Евлампий.
    -В качестве охранителя. Но, вообще-то, Барбосу слова не давали.
    -А что, с Барбосом по-человечески и поговорить нельзя? - подивившись изобретательности Диа-томы и входя в новую роль, прорычал Евлампий.
    -И все-таки нехорошо, когда у Барбоса вместо поводка и ошейника надет галстук. Придется сменить хомут, - пропустив мимо ушей последнее замечание барбоса-Евлампия, деловито сказала Диатома.
    Она принесла шарф и шлепнула его по спине:
    -Собирайся!
    -Тяв - тяв!
    Это прозвучало настолько натурально, что Рыжик, пребывавший в глубоком сне, вздрогнул и насторожил уши.
    Мигом сговорившись, что идут в парк, наши ребята уложили в сумку снедь со стола, туда же поставили нераспечатанную бутылку джина, стаканчики и быстро оделись попроще и потеплее. Уже с порога Евлампий вернулся, взял топорик, несколько газет, завернул все это в плед и сунул сверток под мышку:
    -Р-р-р? Я готов.
    Они вышли из подъезда и, хрустко ступая по волглому снегу, кратчайшим путем добрались до парка. Евлампий увлек Диатому по боковой заметенной тропинке:
    -Я знаю одно местечко за углом, где еще не ступала нога человека. Там можно развести костерок, и никто нас не заметит.
    * * *
    На облюбованной полянке Евлампий смял в ладонях крушень снега и, покатав его, быстро собрал большой ком. Обнажилась земля. Вскоре на мокрой листве весело запылал бездымный костерок. Рядом с ним на пеньке, покрытом газетами и пледом, устроилась Диатома, а Евлампий, несколько вспотевший от быстрой работы, продолжал обустраивать бивак.
    -Что же ты сидишь, как снежная баба?
    -Как Снегурочка, ты хочешь сказать, - с обидой уточнила Диатома, - Слушай, а может быть, стоит сделать мою копию из снега? Если я растаю, то тебе будет с кем переночевать.
    -Я и сам таю от твоей находчивости. Да на фига мне жизнь без тебя? А копию я все же сделаю и подсуну Рыжику. Он с утра мечтал поменяться со мной местами.
    Евлампий вспомнил утреннюю наглость Рыжика, но развивать эту тему не стал и продолжил, поглядывая на Диатому:
    -Однако копированием займемся немного позже. А сейчас не надо отступать от традиций. Как известно, любая серьезная работа начина-ется с длительного, изнуряющего перекура.
    Он очистил и заострил два длинных прутика, насадил на них ломтики хлеба и предложил Диатоме подрумянить их в пламени костра. Затем достал бутылку джина, стаканчики и торжественно произнес:
    -О, всемогущий Джинни! Мне никак не хотелось выпускать тебя из заточения в смрад городских улиц. Гуляй на свободе в парке, - и скрутил штофу горло.
    -Подмазываешься к Джинну? - фыркнула Диатома.
    Когда восхитительный запах слегка пригорелого хлеба разнесся по полянке, Евлампий налил в стаканчики джин.
    -Диа, а хорошо здесь, правда? Выпьем за тех, кто в поле, в море, на вахте и на гауптвахте!
    -Выпьем на брудершафт? втроем, - поддержала Диатома, - И пусть этот добрый Джинн вселится в нас обоих.
    -Как будто тебе мало, что временами я в тебя вселяюсь? - возразил Евлампий, но от брудершафта не отказался.
   
    Глава семнадцатая
   
    -Ну, а теперь покажи, какой ты скульптор, - подзадорила Диатома.
    Евлампий быстро обтесал топором снежный ком, и из-под рук его вышло нечто похожее на изделие Остапа Ибрагимовича на борту теплохода "Скрябин".
    -Неужели в твоем представлении я такая? - ужаснулась Диатома, всплеснув руками.
    -Какова натура, такова и скульптура, - отходя в сторону и любуясь результатом сравнения, усмехнулся Евлампий.
    Диатома, на которую уже подействовал джин, неожиданно сказала:
    -Я сейчас покажу тебе, как работает настоящий маэстро. Налей-ка мне еще!
    Евлампий поднес ей чарку, но сам пить не стал, с любопытством ожидая развития событий.
    -У каждого настоящего мастера должны быть помощники, - вошла в творческий раж Диатома, - Что стоишь пень пнём, как чурка из Пном-Пеня? Скатай- ка мне три кома, да побольше!
    Диатома порылась в сумке, достала оттуда бутерброд и незамедлительно его съела, набираясь сил перед совсем незнакомой ей деятельностью.
    Евлампий выкатил на поляну большой ком и отправился за другим. Пока он мелькал в отдалении, Диатома, ловко работая топориком, быстро придала снежному шару форму куба. Когда же Евлампий подкатил второй ком и увидел первый результат творческих усилий Диатомы, он с изумлением спросил:
    -А копия будет стоять на пьедестале?
    -У нас в деревне говорят: "Дураку половину дела не показывают". А ну, поставь сюда эту штуку. И шевелись, шевелись? Мне нужен материал!
    По требованию маэстро Евлампий с трудом взгромоздил на то, что он в своей доверчивой простоте посчитал пьедесталом, два громадных снежных кома и, устало отерев пот мокрыми насквозь нитяными перчатками, уселся на пенек:
    -Берите стек, маэстро, и валяйте, ? ваяйте. А я притомился.
    - Что нам требуется, так это отсечь все лишнее, - сказала Диатома, обходя вокруг заготовки и поигрывая топориком, - Я должна работать. У меня нет времени на болтовню с праздными бездельниками.
    Она отвалила несколько пластов снега и оглядела согбенную фигуру Евлампия. На ее разрумянившемся и оттого еще более прекрасном лице появилась хитрющая улыбка.
    -Ну, Евлашечка, теперь ты - моя модель. И чем нелепей будешь выглядеть, тем естественней будет моя лепка.
    Диатома быстро работала топориком, время от времени отходя от снежного столба, чтобы со стороны взглянуть на свое творение.
    Его контуры постепенно приобретали явно мужские черты. Неожиданно ваятельница срезала лобную часть скульптуры, и бедный Евлампий понял, что значит быть простым, безгласным натурщиком и не иметь власти не только над замыслом художника, но и над ним самим.
    Тем временем Диатома прилепила к голове изваяния крутые надбровные дуги, комком снега утяжелила челюсть и пришлепнула подобие носа. Затем провела глубокие борозды, обозначившие широкую грудь и длинные, в виде окороков, руки. А в довершение придала всей фигуре позу настороженного полуприсяда.
    Евлампий, которого начал разбирать вполне причинный, но еще сдерживаемый смех, смиренно спросил:
    -Ди, это йети?
    Диатома выпустила топорик и неожиданно навалилась на Евлампия, опрокидывая его с пенька:
    -Это твой портрет, Евлаша. А уж йети или не йети - я еще не решила.
    Уже падая навзничь, Евлампий потянул Диатому на себя и, когда они оказались на земле, к безудержному хохоту двух счастливых людей присоединился голос старой седой вороны, которая то ли позавидовала этой паре, то ли радовалась вместе с ней.
    -Снежный ты мой человек, - переведя дыхание, сказала Диатома, - Снежный, нежный, - и крепко поцеловала Евлампия в губы.
    -Вставай, простынешь, - она легко поднялась и протянула Евлампию руку, - Нам нельзя болеть. А ответить на твой вопрос можно запросто: конечно, йети!
    -В любое время? - оживился Евлампий.
    -Что в любое время? - безжалостная Диатома мгновенно насторожила капкан на крупную дичь.
    -Ну, это ? это ? - Евлампий понял, что погиб, и, не найдя достойного продолжения, взмолился: - О, высокочтимый Джинни, друг, мое первое желание ? помоги! Ведь мы же с тобой пили на брудершафт.
    -Угу! Чичас, - голосом Диатомы отозвался джинн, и над полянкой в полном безветрии поплыл тонкий аромат можжевеловой водки, которую Диатома расплескала по стаканчикам. В костре поощрительно и гулко треснула толстая ветка. Высоко взвился яркий язык пламени и, отразившись в глазах Диатомы, пал на Евлампия.
    -Слушай, Диа, - спросил он, снимая с прутика поджаренный кусочек хлеба и ловко меняя тему, - а на что, по-твоему, нанизана мысль?
    -Что за странный вопрос, философ мой?
    -Но все-таки подумай, - не отступал Евлампий.
    -Я не знаю?- задумчиво сказала Диатома, глядя в костер, - Ты посмотри, как пропадают искры на фоне неба. Так же тают сейчас и мои мысли о мыслях.
    -Да и у меня тоже почему-то голова опустела ? Свихнулся, что ли?
    -То-то мы так по-сумасшедшему хихикаем. А ведь это здорово!
   
    Глава восемнадцатая
   
    Покрутившись по поляне, Диатома подобрала какую-то мелодию, затем встала в позу и вдруг запела, не щадя голоса:
    За счастье жить невелика цена:
    Морщинки пусть и седина,
    Пускай болезни донимают,
    Долги растут, а деньги тают.
    Но истина вовек одна:
    За счастье жить невелика цена!
    Голубая ель, под которой стоял Евлампий, дрогнула от неожиданного ора. Его осыпало хлопьями снега и он выронил веточку, которой энергично взмахивал в такт пению:
    -Смотри-ка! От твоих децибел даже елка отпрянула.
    -Это просто ветер.
    -Ветер в твоей голове, а в природе все тихо.
    -Почему ты так решил?
    -Да потому, что звезды не колышутся.
    Подняв голову, Евлампий посмотрел на вечернее небо, где уже ярко проступили первые звезды. И такой благодатью веяло от этих звезд, и от костра, и от всего вокруг, что сердце его охватила волна счастья. Евлампий выступил из-под ели и, встав в третью позицию, широко раскинул руки:
    -Ди, танцуем вальс ? Раз - два - три! Раз - два - три!
   . Их руки сплелись, а сердца обняли друг друга. Наконец, запыхавшаяся Диатома повисла на руке Евлампия и, переводя дыхание, сказала:
    -Евлаша, смотри, как быстро стемнело. А мы найдем дорогу домой?
    -Не волнуйся, ведь с нами твой верный пес Барбос, и он непременно выведет к жилью.
    Евлампий присыпал снегом угли костра, собрал сумку и осмотрел площадку. По проторенной дорожке они выбрались из парка. На подходе к дому им навстречу подкатил взлохмаченный Рыжик, взволнованно рассказывая историю о последней драке с черным котом за обладание персидской красоткой Муркансией.
    Евлампий подхватил его на плечо и ласково погладил:
    -Рыжуха, ты всего лишь кошка. У тебя не получается перевод кошачьих мыслей на человеческий язык. Но я понимаю!
    -Дай я тоже попользуюсь этим изменщиком, - сказала Диатома, проведя рукой по мягкой шерстке между ушами кота.
    Так втроем они и вернулись в тепло и уют их двухкомнатной квартирки.
    -Рыжаня, - вытряхнув из пакета остатки еды, сказал Евлампий, - Ешь и не вздумай приставать к нам.
    Он разделся, а Диатома бессильно опустилась на палас, привалившись спиной к батарее отопления.
    -Что, лапуша, укатали сивку крутые горки? - озабоченно спросил Евлампий.
    -Укатали ?
    -Миленькая моя, - сказал Сергей, распуская молнии на сапожках жены, - Я все сделаю. Отдыхай.
    Он поднялся с пола и моментально разостлал постель. Затем подхватил на руки усталую Лину, отнес в спальню, усадил на кровать, раздел и, как сонную куклу, уложил головой на подушку.
    -Спи, моя хорошая. Спи. День нам удался. Отменный получился денек.
   Сергей погасил свет в комнате и ушел в зал, осторожно притворив за собой дверь.
    Здесь он достал из секретера стопку бумаги, взял остро очиненный карандаш и твердой рукой вывел: <Весело раздумывая над тем, что бы еще сотворить эдакое-такое, наше Солнышко образовало шалов-ливый протуберанчик?>
    Было далеко за полночь, когда Сергей, скрепив стиплером исписанные листы, встал из-за стола и устало потянулся. <Что за чудо эта моя озорная Линка! Сколько изреклюшек мы сегодня набол-тали>, - подумал он и начал готовиться ко сну.
   
    Глава девятнадцатая
   
    Уже изрядно рассвело, когда Лина поднялась и бесшумно скользнула на кухню. Она открыла кран и начала перемывать тарелки. Одна из них ударилась о дно раковины, и резкий звук разбудил Сергея. Он, потягиваясь и на ходу превращаясь в Евлампия, вошел на кухню, обнял сзади стан своей роскошной Лины-Диатомы и жалобно сказал:
    -Ди, я стр-р-рашно голоден. К тому же башка трещит ?
    -Французские дрожжи тебе подойдут? - спросила Диатома, перебирая баночки, расставленные на полке.
    -Тогда со сладким чаем, чтобы бражка получилась.
    -А голову не сорвет?
    -Скорее дно вышибет.
    -Это слишком опасно. Тогда другая опохмелка на выбор: огуречный рассол, клюквенный кисель, молоко.
    Евлампий поморщился, представил себе соблазнительно запотевший стакан пива и сглотнул слюну. Однако, не теряя бдительности и поддер-живая тему, с опаской спросил:
    -А молоко не из-под бешеной коровы?
    -Нет, из-под вылеченной, - последовал бодрый ответ.
    -Тогда давай. Не каждый сумеет пережить смертельный исход, но я попробую, - сказал Евлампий, отщипнув кусок пирога за спиной у жены.
    -Прошу прекратить несанкционированные хищения,- не оборачиваясь, заметила всевидящая Диатома и, угадав желание Евлампия, сказала: - Пожалуй, холодное молоко может привести к ангине, а вот пиво не повредит ни тебе, ни мне. И коль уж ты такой страдалец, я тебе быстренько сварю яйцо.
    -А сколько минут оно варится? - решил уточнить изголодавшийся Евлампий.
    -Да пока вода не выкипит.
    -Это такая нудная процедура ? Уж лучше я поджарю яичницу на оливковом масле.
    -А вот этого не надо бы. Получится вкус смазки, а не еды! Но если тебе так хочется ?
    -Хочется, хочется!
    Евлампий бедром отодвинул Диатому от холодильника, достал три яйца, ловко надколол их и выплеснул на сковородку. Пристально глядя в нее, он задал философский вопрос:
    -Говорят, в Америке все продукты свежие. Где же они берут тухлые яйца и гнилые помидоры, чтобы швырять их в тех, кто поет под фанеру?
    -Наверно, импортируют из России.
    -Диа, не пугай! Смотри, даже яичница от ужаса покрылась пупырышками ? - Евлампий внимательно поглядел на Диатому и так же задумчиво произнес: - Просто непонятно, откуда в тебе столько яда? Да еще разогретого!
    -Хм ? Откуда столько яда? Но ведь я дышу миазмами твоих сомнительных острот, - она клацнула жемчужными зубами в сторону слишком увлекшегося Евлампия и деловито добавила: - А нагреваю, как обычно, - до кипения.
    И тут же, смягчившись, добавила:
    -Но поверь, мне всегда больно смотреть на твои муки?
    Ласковый голос Диатомы проник в самое сердце Евлампия. Он доверчиво уткнулся носом в ее плечо и кротко прошептал:
    -Да, со мной надо обращаться бережно. У меня такие тонкие чувства, что я их даже не чувствую.
    Диатома, внимательно наблюдая за яичницей, поставила перед Евлампием тарелку с холодной говядиной и бутылку пива. Стук бутылки вывел его из состояния отрешенной задумчивости. Он ловко снял ножом пробку и влил в себя несколько глотков восхитительно прохладного пива. Затем наколол на вилку кусок мяса и остро взглянул на Диатому:
    -Жизнь продолжается! Но возникают все новые проблемы. Я уже почти сутки никак не могу понять, что это мы едим - либо замочен-ного бычка, либо замученную телку
    -Я думаю, телку. Но не бешеную, а всего лишь с сибирской язвой, - бодро отозвалась Диатома.
    Евлампий с ужасом отодвинул от себя тарелку с говядиной:
    -Я припоминаю? На-днях повсюду сообщали, что в Англии уже несколько месяцев идет массовый падёж скота.
    -А еще сказали, что наконец-то выведена порода англизированных телок, - продолжила мысль Диатома, - А куда выведена? Я скажу: конечно, за пределы Британского королевства!
    -И они всем стадом рванули в Россию, прямо под ножи новых русских? - отодвигая тарелку еще дальше, сказал побледневший Евлампий, - Прости, Рыжуха, но тебе придется апроби-ровать этот кусок. Я еще не совсем созрел, чтобы подыхать от сибирской язвы.
    Евлампий встал из-за стола и вышел на лестничную площадку сделать несколько горестных затяжек свежего дыма. Восстановив душевное равновесие, он вернулся и, проявляя хозяйственное рвение, спросил:
    -Я здесь нужен?
    -Конечно. Наш сибирский кот уже управился с сибирской язвой, и это только разожгло его аппетит.
    -А при чем же тут я? - спросил сбитый с толку Евлампий.
    -Сообрази: чем же я его кормить-то буду, если ты уйдешь? Прости, миленький, но у меня нет выбора.
    Рыжик лениво глянул на массивную фигуру Евлампия, оценил его с гастрономической точки зрения и понял, что обеспечен едой как минимум на полгода.
   
    Глава двадцатая
   
    Перепалка на кухне внезапно была прервана телефонным звонком.
    -Ой, ребята, привет! - сказала Диатома, подняв трубку, - Конечно, приезжайте. Не надо, у нас все есть. Хотя? Ладно, ладно, берите, а то и вправду не хватит. Танька, да какой там мужчина! Так, один легкомысленный старичок. Да, Тань, скажи своему, что мы тут игру затеяли с вымышленными именами. Как будто это не мы, а какая-то другая парочка. Дурачились вчера весь день. Да, да, полная свобода. Единственное условие - чтобы не слишком обидно было. Вы обдумайте по дороге. Целую. Ждем.
    -Ну и оторвемся же сегодня, - подал голос из кухни Евлампий, наливая в стакан густо вспенившееся пиво, - Только как бы мне не перепутать тебя с Татьянкой.
    -Я те перепутаю, - встала на дыбы Диатома.
    Она вбежала на кухню, решительно отпила из стакана Евлампия и уже совершенно мирным голосом добавила:
    -Впрочем, Мишка тоже не промах.
    -Я не ревную, но предупреждаю, - всколыхнулся Евлампий и положил руку на крутое бедро Диатомы.
    * * *
    Не прошло и часа, как на пороге появились вкусно пахнущие морозцем гости.
    -Мы еще не проснулись и не знаем, кто вы. Но заходите, - хитро улыбнулся Евлампий и сердечно расцеловался с женщиной, которая была похожа на его очаровательную Диатому, как две капли воды из одного водоема похожи друг на друга.
    -Будем знакомы, - продолжал он, крепко стиснув в пожатии руку мужчины, - Я Евлампий, а это моя благоверная - Диатома.
    -Ну и имечко, - сказал гость, столь же сердечно расцеловавшись с Диатомой, - Лина, а где мои гостевые тапочки?
    -Будете сбиваться на настоящие имена - оштрафуем, - улыбнулась Диатома, рукой запечатав рот гостя.
    Тот чмокнул её в ладошку:
    -Ну, подождите, мы сейчас тоже что-нибудь замысловатое придумаем.
    Гости пошептались и, прыснув веселым хохо-том, представились: Клепантина и Мирмидон.
    -Просим, просим, гости дорогие! Проходите в комнату и располагайтесь, Клёпушка и Фармазон.
    -Мирмидон, - откликнулся тот и укоризненно посмотрел на Диатому.
    -Нет-нет, новые имена можно обыгрывать как угодно, - она протянула исписанные листки, - Тут кое-что из нашего вчерашнего бреда записано. Почитайте и включайтесь. Сегодня надо бы продолжить, а то многое сразу забывается.
    -Диа, они сейчас освоятся. И я очень надеюсь, что у нас с Мирмидошкой будет теперь по жар-птице-секретарю, - воодушевился Евлампий.
    -Ну, что же, - сказала Клепантина, бегло знакомясь с содержанием записок, - По-моему, вчера ты был не только красноречив, но еще и агрессивен, и кровожаден.
    Заинтригованный Мирмидон подсел к Клепантине и тоже стал внимательно вчитываться в листочки, исписанные рукой Евлампия.
    -Да, в самом деле есть кое-что любопытное в вашей вчерашней болтовне. Я тоже ощущаю в себе немеренный запас этих ? изреклюшек, что ли.
    -А они в тебе не заколдобятся? А ну, как без очистительной клизмы не попрут твои изреклизмы? - поддела мужа Клепантина.
    -Возможно, дорогая. Но я постараюсь и без повивальной старушки справиться со своим творческим позывом.
    -Это я-то старушка? Может быть, ты еще поставишь меня к стенке за долгожительство? - возмутилась Клепантина.
    -Ну, давай прижму к груди ?
    -А чем одна плоскость отличается от другой?
    -Эй, эй, остановитесь! Вы что, перед приходом к нам поцапались? Забудьте невзгоды, ребятки. Мы дурачимся, и все тут, - вмешалась Диатома.
    -Вот как надо снимать назревающие семейные конфликты, которые грозят неисчислимыми бедствиями всей цивилизации: тактично, мягко и ненавязчиво, - назидательно сказал Евлампий, - Берите пример с Диаграммы, юноши и девушки!
    Он подсел к оскорбленной Клепантине и обнял ее за талию. Уютно устроившись рядом с Евлампием, она кротко сказала:
    -Вы уже прошли отборочный тур, ребята. А мы новички. Мы, правда, слегка повздорили, но больше не будем. Мы исправимся.
    -Мы еще не оттаяли, - подтвердил Мирмидон, как бы не обращая внимания на преступную парочку, - И еще не почувствовали себя свободными, как ? как ?
    -Для этого у нас совмещенный санузел, - и с готовностью радушной хозяйки Диатома показала рукой в нужном направлении.
    -Дайте договорить. Я хотел сказать: свободными, как ? стадо мамонтов.
    -Хорошенькая свобода, коли они давно повымерли.
    -А жаль. Неплохо бы иметь одомашненного мамонта, - мечтательно произнес Мирмидон.
    -В наших хрущобах?
    -Представляю еще и мамонта в этом зверинце, - сказала Диатома, - Евлампий по гороскопу лев и на полставки питон. И, честно признаюсь, самый большой из всех питонов, которых я знавала.
    При этих словах Евлампий судорожно дернулся под язвительным взглядом Диатомы. А она невозмутимо продолжала инвентаризацию зоопарка:
    -Мы с тобой заурядные телки, Клюпа. А Мормон-Мирмидон - стрелец.
    -Скажи лучше: стрелок за хорошенькими телками, даже если они по гороскопу рыбы, - ввернула Клепантина.
    -А ты не собирай сплетни - легче жить будет, - посоветовал ей Мирмидон и грустно взглянул на Евлампия
    -Сплетня - тоже разновидность творчества, - воинственно начала Клепантина и тут же радостно захлопала в ладоши: - Ой, я, кажется, изреклюшку сочинила!
    -Так и запишем, - Диатома обернулась к секретеру и взяла лист бумаги.
    -Похоже, дело идет на лад, - молчаливо просигналила она Евлампию, подняв большой палец.
   
    Глава двадцать первая
   
    -Позвольте мне на правах гостя произнести первый тост, - поднялся Мирмидон, - За всех нас, ребята! И да не дрогнем мы перед этим чертовым зельем!
    -Не дрогнем, - дружно чокаясь, подтвердили трое.
    -Мирмидончик, отведай вот этого вкусненького, - Диатома подложила в тарелку деверя добрую порцию салата.
    -А как насчет последствий? - осторожно спросил уже наученный печальным опытом Мирмидон.
    -Ешь, а там видно будет. Он у меня отсроченного действия, - продолжала хлопотать Диатома, раскладывая по тарелкам закуску.
    -Вот, учись, - обратился Мирмидон к жене, - А я твоего поем - и без отсрочек, без проволочек ложусь и умираю.
    -Есть меньше надо. Посмотри на ? Евразия. Строен, как юный бог.
    -От твоей еды так просто не оторвешься, сама виновата.
    -Что, Мирмидоша, поешь рожек и откидываешь копытца? - сочувственно осведомился Евлампий, с аппетитом навертывая кальмаров под майонезом, - А вот я наверняка знаю, что любой яд можно нейтрализовать хорошей выпивкой. Поэтому предлагаю тост: за светозарный эфир любви, объединяющий всех нас! Не дрогнем и выпьем!
    -Не дрогнем и выпьем, - прозвучало в ответ.
    Некоторое время все молча и сосредоточенно ели, слышалось только звяканье вилок и ложек по активно опустошаемой посуде.
    * * *
    -Смотри, как похорошели наши девчата, - подмигнул Мирмидон Евлампию.
    -Они прелестны! - Евлампий взглянул на помолодевших раскрасневшихся сестричек, - Однако, хвала создателю, у меня женская красота вызывает не только платонические чувства.
    -Воистину! - сказала Диатома и раскраснелась еще больше. Могу поклясться перед высоким судом и вами, господа присяжные, что этот грубый мужичина неоднократно на практике успел подтвердить свое кредо
    -Это кредо любого настоящего мужчины, - обобщил несколько обиженный Мирмидон.
    -Ну, настоящего мужчину характеризует не только это свойство, - случайно наткнувшись на поле свежих идей, небрежно ввинтил Евлампий.
    -Не думайте, дорогие мужчины, что вы знаете достаточно, чтобы судить о себе непредвзято, - подхватила новую мысль Диатома, - Все ваши познания, как известно, ограничиваются вторым томом букваря.
    -С иллюстрациями и описанием анатомических подробностей, - в поддержку сестре заявила не менее озорная Клепантина.
    -Так, так ? Нам, наивным, любопытно будет послушать об этом от наших многоопытных подружек, - насторожилась мужская часть общества, подозревая, что сейчас предстоит восшествие на голгофу.
    -Я, например, точно знаю, что настоящий мужчина - это дремучий мужчина, - сказала Диатома, припомнив вчерашний эпизод с йети.
    -Особенностей, характерных для настоящих мужчин, немало. Например, он никогда не уступит место в автобусе ?- и Клепантина взглядом попросила поддержки у Диатомы.
    - ?Огурцу, - ехидно подхватила Диатома.
    -И тут влез проклятый огурец! - хмыкнул Евлампий
    -Продолжай, продолжай, прелесть моя, - заинтригованный новизной проблемы, сказал Мирмидон, с удивлением взглянув на жену.
    -Настоящий мужчина никогда не моется по доброй воле, - с напускным отвращением произнесла Клепантина.
    -И даже парижский дезодорант не в силах нейтрализовать его крепкий русский дух, - в тон сестре промолвила Диатома.
    -У него нет скромности. Он любит похвастать количеством опрокинутых ?
    - ? теорий! - спохватились, не дав договорить разбушевавшейся Клепе, настоящие мужчины.
    Пиршественный зал огласил дружный хохот.
    -Кроме того, настоящий мужчина знает, что кривые женские ноги не исправить, сколько бы над ними не потешались, - захлебнулся смехом Мирмидон.
    -Ах ты, клеветник! - разом вскричали сестрички и для обозрения, как по команде, высоко приподняли подолы.
    -Ну, добавь что-нибудь приятное, - сказал Евлампий, откровенно любуясь стройными ножками Клепантины.
    -Могу и приятное. Ноги наших жен имеют высокий подъем, маленькие стопы, - тут Мирмидон помедлил для вящего эффекта, - и на удивление маленький радиус кривизны.
    -Ну, погоди, Мирмидон! Окончательное доследование проведем дома. Будь готов, дорогой! - сведя брови, сказала Клепантина и, всхлипнув от смеха, выпалила:
    -Но самый настоящий мужчина никогда не признается, что он - баба.
    Положив руку на колено Клепантины, Евлампий напряженно соображал, как бы освободиться от петли, которой она заарканила его и Мирмидона. Напрягая свой отуманенный мозг, он миролюбиво сказал:
    -Кстати, о мужчинах ? Настоящий мужчина никогда не откажет настоящей женщине в ее последней просьбе.
    Однако Мирмидон не пожелал смириться с пораженческим настроением Евлампия. Разлив вино, он поставил, как наивно полагал, заключительную точку:
    -Настоящий мужчина сделает все, чтобы эта просьба оказалась действительно последней.
    Раздался новый взрыв смеха, от которого морально и физически неустойчивый Евлампий свалился со стула и прерывающимся голосом выкрикнул:
    -Тогда выпьем за настоящих мужчин!
    -Мы повременим, - не сговариваясь, разом сказали близняшки и накрыли свои бокалы ладонями.
    Диатома бросила мгновенный взгляд на Евлампия: <Как, мол, ты?>
    <Нормально>, - так же взглядом ответил с пола Евлампий.
   
    Глава двадцать вторая
   
    -У меня есть тост получше, - сказал Мирмидон, - Выпьем за прекрасных дам, которые украшают наше общество!
    -Сестричка, а не отменить ли нам решение? - спохватилась Клепантина и подняла свой бокал.
    -Золотые слова, - воскликнули мужчины и одновременно погладили красиво уложенные волосы Клепантины.
    -Ну-ну! Мою лапочку чужими руками не лапать, - взвился Мирмидон, ревниво отбрасывая руку Евлампия, - Свою гладь.
    -Внимание, внимание! - голосом герольда вострубила Клепантина, - Разыгрывается бой гладиаторов!
    -Скорей уж петушиный, - рассмеялась Диатома.
    -Спешите на корриду, - не унималась обласканная мужичьем Клепантина.
    -Я теперь хладнокровный, бесстрастный питон, - ровным голосом сказал Евлампий, хотя кисточка его львиного хвоста предательски подрагивала, издавая характерный звук чрезвычайно рассерженной гремучей змеи, - Они не столкнут нас лбами, эти баранессы. Согласен, друг Мирмидон?
    * * *
    -Клёпа, пойдем, поболтаем, пока они договариваются, - предложила Диатома.
    Сестры ушли в соседнюю комнату и там затеяли новую проказу. Непринужденно болтая за закрытой дверью, они приступили к выполнению своего коварного замысла. Прежде всего, быстро поменялись одеждой. Затем Клепантина распустила волосы и пришпилила их янтарной заколкой Диатомы, а Диатома сделала прическу, какая только что была у Клепантины. Подкрасив губы одинаковой помадой и сияя улыбками, сестры вышли в зал
    -Девочки, - ахнул Евлампий, - Когда вы такие, я могу распознать вас только по платью.
    -А я - только наощупь, - хмыкнул Мирмидон, - Сейчас, Евдоклей, я их мигом рассортирую.
    -Я тоже хочу наощупь, - по-детски насупился Евлампий.
    -Диа, да они сговорились, эти курощупы, - сказала Диатома.
    -Конечно, сговорились, Клепочка, - вторила ей Клепантина, - Хотят щупать - так пусть это будет в танце.
    Диатома быстро перебрала кассеты, включила магнитофон и лукаво посмотрела на мужчин:
    -Первый вальс каждый танцует со своей половиной!
    И две пары закружились по комнате.
    -Мирик, что-то ты слишком часто пытаешься на меня наступить, - вдруг с наигранной досадой сказала Диатома, - Как будто и не было многих лет наших совместных тренировок. Я тебя просто не узнаю.
    -Клепушечка, да меня просто слегка заносит в сторону законной супруги, - и Мирмидон еще сильнее прижал к себе Диатому.
    -Знаешь, Клепа, и у нас не вытанцовывается, - хитро подмигнула сестре Клепантина и для наглядности потерла якобы отдавленную Евлампием ногу, - Что случилось с нашими мальчиками?
    И сестры, покоясь в объятиях не своих мужей, бессердечно расхохотались.
    -А я знаю, почему их заносит, - первой сообразила Диатома, - Просто они без нас дерябнули еще по махонькой.
    -Давай и мы с тобой причастимся, - предложила Клепантина
    -Слушай, Мармелад, налицо дискриминация сильного пола! - встрепенулся Евлампий.
    -А вам, мальчики, можно и повременить, - предостерегла Диатома, - Если вы наляжете на выпивку, то родник моментально иссякнет.
    Ну, тогда обратимся за инвестициями, - нашел выход Мирмидон, - Возможно, даже за рубеж.
    -Я слышал, там недавно наладили производство водки <Распутин>. Период дегустации в самом разгаре, - мечтательно произнес Евлампий.
    -А может быть, нас заинтересует и глава фирмы - не только как Распутин, но еще и как произ-водитель? - подала мысль Диатома и лукаво посмотрела на <сильный пол>.
    -И желательно, чтобы он прибыл лично для проведения серии экспериментов на месте, -продолжила Клепантина.
    -Мужиков пусть поит до потери пульса, а мы проверим, каков он в деле воспроизводства!
    Евлампий первым сумел преодолеть расте-рянность и попытался даже оценить преимущес-тва новой перспективы. Вклинившись в диалог сестричек, он невозмутимо произнес:
    -Ну, и пусть приезжает. Мы тут вдвоем мигом обанкротим всю его корпорацию.
    -А до его приезда мы обеспечены и успеем обдумать наши маневры, - изрек Мирмидон, торжественно извлекая из портфеля бутылку.
    -Да это же Джинни! Мы с ним пили вчера на брудершафт. Где брали? - радуясь встрече с закадычным дружком, спросил Евлампий.
    -Мы по пути купили в вашем гастрономе. Правда, Клепушка? - как бы невзначай закинул сети Мирмидон
    -Ага, - слегка запнувшись, подтвердила Диатома.
    И, крепко прижав к груди непочатую бутылку, он вдруг запел на мотив арии князя Игоря:
    - О, дайте, дайте-ка мне джина,
    Без джина жажду мне не утолить!
    Однако мужское самолюбие, ущемленное фантазиями сестер, еще клокотало в нем и требовало немедленного отмщения. Закончив свою музыкальную тираду, Мирмидон вдруг сурово и торжественно прогремел:
    -Ребята, да по сравнению со мной Гамлет с его наивным вопросом: <Быть иль не быть?> - просто щенок.
    -Почему же?
    -Потому что для меня сейчас главное - <С кого начать?>
    -Я начну с того, что возьму скалку, - решительно заявила Клепантина, - Вот только надо подумать, какой ее конец больше подойдет для укрощения.
    -А ты один отрежь - и нет проблемы, - Евлампий для наглядности рубанул рукой воздух.
    -Недаром говорят, что все гениальное просто, - Клепантина повторила многозначительный жест Евлампия и двинулась на Мирмидона, который вдруг широко улыбнулся и раскинул ей навстречу руки:
    -Иди сюда, моя хозяюшка!
    И поняв, что выдала себя, она осеклась под заливистый смех Диатомы и дружное гоготание двух развеселых и в меру захмелевших гусей.
    -Если бы, - всхлипывая от смеха, пыталась начать речь Диатома, - Если бы мы на вас не ставили силков, мальчики, вы бы нас в них никогда не поймали.
    -Вот плутовки! - восхитился Мирмидон, заполучив, наконец-то, свою Клепантину.
    А распаленный откровениями жены Евлампий подхватил ее на руки и понес в другую комнату, крикнув через плечо: - Запишите эти мудрые слова, бестолочи!
    -Смотри-ка, в отличие от Буриданова осла он знает, кого в охапку схватить, - удивился Мирмидон, - Вернитесь! Куда? Мы вам все простим.
    -Галактики, и те разбегаются, - не внял призывам Евлампий.
    -Эй, детвора! Вы ведете себя как ЮНИОРы, - предприняла еще одну попытку удержать его Клепантина, когда он со своей ношей уже исчез за плотно прикрытой дверью.
    -А мы и есть юниоры, - не подозревая подвоха, из-за двери отозвался беспечный Евлампий.
    Клепантина и Мирмидон переглянулись и дружно захохотали. Заинтригованный Евлампий вынес Диатому обратно и, не выпуская ее, уселся на тахту:
    -Ребята, что такое? Мы отправились на ответственное дело ?
    -ЮНИОР - это Юный Идиот Обновленной России. Поздравляем! - сквозь смех назидательно сказала Клепантина.
    -А вас, ребята, надо штрафовать за недогад-ливость. Вы подстрелили прямо на взлете, - разочарованно произнес Евлампий.
    -Твоя мечта осуществится, когда перекочуем всем табором на нашу фазенду, - успокоил его Мирмидон.
    -А не начать ли нам все-таки с прогулки? Там все обдумаем, и выпьем, и закусим. А Мирмидон пусть пьет крупными глотками штрафную из алюминие-вой кружки! - подала голос с груди Евлампия Диатома, взяв частичный реванш за их прерванный полет.
    -Замечательная мысль! - откликнулась дружная компания.
   
    Глава двадцать третья
   
    Совсем немного времени понадобилось нашей мобильной четверке на сборы и на дорогу в парковую зону. Гораздо быстрее, чем вчера, запалили они веселый костерок. Из широкой доски, предусмотрительно принесенной от забора, Евлампий соорудил скамейку, скатав для опоры два кома снега. Столь же ловко на расстеленной по листве тряпице организовали девчата импровизи-рованный стол. Столь же непринужденно и охотно выпили все за смену обстановки. Причем Мирмидону, как и было задумано, до краев наполнили знаменитую алюминиевую кружку.
    -Штрафная. Не робей!
    -Друзья мои, мне ее в один прием не осилить, - виновато произнес Мирмидон.
    -Да тебе хоть полную кружку Эсмарха налей, ты и ее всосешь одним духом, - упорствовала компания.
    -Пусть Эсмарх сам из нее хлебает, - обиделся Мирмидон и, крепко удерживая обеими руками алюминиевую посудину, сделал изрядный глоток.
    Евлампий посмотрел на Мирмидона, поднялся с пенька и подошел к прекрасно сохранившемуся со вчерашнего вечера творению Диатомы. Он дружески положил руку на загривок бигфута и убежденно произнес:
    -Моя Диаклетка с твоей Клепкой видят нас вот такими, друг Мир-Мидас!
    Мирмидон недоверчиво покосился на жену:
    -А мне казалось, что в ее глазах я вот такой.
    Перешагнув через костер, он уселся на пенек в положение роденовского мыслителя, подпер кулаком голову и сосредоточенно уставился на неяркое пламя.
    Евлампий скептически поглядел на Мирмидона и дал свое заключениие:
    -Н-да, сударь ? Вы не Бенедикт Спиноза, не Марк Аврелий и не Жан-Жак Руссо. Вы действительно мыслитель роденовского типа.
    -Думаю, главное отличие только в том, что оригинал сиял бронзовым загаром, а наша копия бледна, будто изваянная из мрамора, - заметила Диатома.
    -Мне кажется, что для подлинного мыслителя важны не внешний вид и не поза, а внутреннее состояние, - с достоинством ответил Мирмидон, стараясь, тем не менее, сохранить прежнее положение на пеньке.
    -А о чем может думать голый мраморный истукан, даже если он сидит с умной мордой? - критически заметила Клепантина.
    -Я готов признать, что у этого изваяния скорость мыслительных процессов невысока, но зато какая основательность! - встал на защиту <мыслителя> Евлампий, - Ведь ни словцом не обмолвится, пока все не обдумает. А думает он вечно о вечном.
    - А может быть, он клянет скульптора за то, что тот выставил его голышом перед публикой ? прямо на мороз? - предположила Диатома.
    -Да нет, с этим он давно стерпелся, - ласково сказала Клепантина и, сняв на секунду шапку с Мирмидона, поцеловала его в маковку.
    -Не расточай понапрасну свои ласки, Клепа. Ничто человеческое его больше не интересует, - остановил ее Евлампий, - Наверняка, уже через недельку после заключения в мрамор он пришел к выводу о суетности и тщете всего земного.
    К этому моменту мозговой штурм на тему <Мыслитель> стал всеобщим, причем в нем принимал активное участие и сам Мирмидон. Он большими шагами ходил по полянке, размахивал свободной рукой, не забывая время от времени отхлебывать из <штрафной>, и порождал все новые идеи, одна нелепее другой:
    -А поскольку каменная голова мыслителя - это примитивная модель литосферы Земли, то по извилистым прожилкам ее мрамора молнией полыхнула ослепительная мысль: <Истуканы всей Земли, соединяйтесь!>
    -Оставался пустяк: создать монолитную партийную организацию. И тогда каменные изваяния начали перестукиваться с помощью крупных и мелких землетрясений, искусно вводя в заблуждение сейсмологов с помощью подкупленных шкал Рихтера ?
    Новое направление темы продолжало набирать обороты:
    -Пушкинский Каменный гость возглавил группу боевиков. Одеваясь в смокинг, он ходил по презентациям и вернисажам и пожимал скульпторам руки своей каменной десницей ?
    -Сначала партия за освобождение скульптур и истуканов была довольна деятельностью главного террориста. Уже к концу 20-го века он сумел уморить всех скульпторов 19-го и тем более 18-го веков ?
    -Но Каменный гость, подпав под обаяние Нинки Самофракийской, увлекся поисками недостающих фрагментов ее тела и стал манкировать основными обязанностями ?
    -Потому что за каждый найденный фрагмент Нинка обещала ему свои ласки ...
    -И сейчас роденовский мыслитель занят внутренними разборками в партии, усиленно раздумывая над тем, как заклеймить ренегатов в тезисах ХХI века ?
    -И еще мечтает попользоваться Нинкой, пока она без головы и не может сообразить, кто ею овладел.
    -Однако эти скандальные подробности в вековые тезисы не войдут, - сквозь зубы просто-нала Диатома, у которой от смеха свело скулы, - Не такой уж он безмозглый, этот мыслитель. Он знает, что в историю должны войти чистые, как белый итальянский мрамор, имена.
    Дивясь складности разговора, она, в свою очередь, стянула шапку с распаленного бурным обсуждением Мирмидона, и его маковка была удостоена еще одного звучного поцелуя. Ребята помолчали, отдыхая, и приняли решение достойно отметить завершение этого марафона:
    -Дорогой Мирмидон, как последнему герою, который еще стоит на ногах, тебе предостав-ляется почетное право произнести тост.
    -Все вы бесчувственные истуканы, ребята, только на голову ниже меня рангом ? как Ника Самофракийская покороче Венеры Милосской. Так выпьем за вас, младшие чины нашего исту-канства! - торжественно произнес Мирмидон, подняв свою знаменитую чарку.
    В течение всего представления на верхних ветках ели, осыпавшейся от снега, сидели старая ворона и ее приятель и, вытянув шеи, старались не пропустить ни одной детали. А когда спектакль закончился, восхищенные зрители закаркали и захлопали крыльями, что на вороньем языке означало бурные овации и крики <браво!>.