Человек рождается на свет
Беспокойным тревожным гостем,
Ищет правду там, где ее нет,
Сталкиваясь с глупостью и злостью.

Постигая первобытный мир,
Ничего он в жизни не имеет.
Умирает, будто и не жил,
И никто об этом не жалеет…

Для чего рождается поэт?
Быть пророком и вселять надежды,
Облачать безликий белый свет
В белые такие же одежды?

Пальцем ткнуть в сиянье вешних зорь,
Обнаружив первозданность выси,
Чтобы смыть с души своей позор
И стереть неправедные мысли.

Человек, как Бог, рожден на свет.
Учится любить и ненавидеть.
Для чего является поэт?
Чтобы свет помочь ему увидеть.

Колотится бешенный патриотизм в висках.
Ах, родина, я у тебя давно в тисках —
С утробы, подхваченная на свет надёжной рукой.
Ах, родина,
Не зная, что буду с тобой страдать
Ах, родина, как мне тебя поднять с колен,
Сама над собой не властна,
Ах, родина, как я себя рвала на части, когда
Опора обрушивалась под ногой Зиял над прорвавшеюся дырой,
Холодная, дикая, словно ночь,
Ах, родина — дерзкая моя дочь!

Они не ведали,
Их ненависть была слепа,
Темна, тесна и недушеполезна,
Не знающая права —
Того, Кто слышал
Не удивляясь и не защищаясь.
Он знал, что скоро
Он воскреснет—
Любовью, словно кровью, растворяясь.

Память — сточная канава
Без порогов и краёв.
В беспредельность — переправа
Без теней и без следов,
Не оставленных богами;
Бренность жизни обнажив,
Не земля, вода — под нами
Беспрепятственно бежит.

1

Сбылась мечта первостроителей —
Их город вырос и окреп.
В честь мужественных покорителей
Назвали главный наш проспект.
И улица есть Комсомольская.
Все правильно. На том стоим.
Чтоб память трудная и жесткая
Покоя не давала им.
Когда измученные голодом,
Источенные в кровь цингой,
Объятые мечтой и холодом,
Старались жить одной семьёй,
Чтоб выстоять в морозы стылые
Дворцы и парки возводя.
И площадь самую красивую
Назвали именем вождя.

2

Под перестуки эшелонные,
Под грохот кованых сапог
За проволокой заключенные
Пожизненный “мотали” срок.
Вгрызались в твердь тайги бушующей
Без права есть, без права спать.
Без права для рожденных в будущем
Первостроителями стать.

3

А город рос под песни звонкие,
Под лязг лопат и хруст костей.
И улицам давали громкие
Названья боевых мастей:
Орджоникидзе, Комсомольская…
Но как же получилось так,
Что нет аллеи Заболоцкого,
И нет проспекта Амурлаг?..

Не верю. Не надеюсь. Не прошу.
Законы волчьи верх берут над правдой.
Суд над собой, единственной, вершу
Над внешней неестественной бравадой.
Жестокая закономерность бить
Своих, наверно, потому, что ближе.
Так проще ненавидеть и любить
То нежась, то теснясь год общей крышей.
Дни напролет, в безвременье попав,
Увлечены мы рисованьем масок.
Вот навсегда бы разом их сорвать,
Оставшись без лица и прочих красок.
Врасплох застав себя и целый свет.
(Хватило б силы не напялить снова).
Да есть ли, хоть один, или их нет,
Тех, кто поверит в искреннее слово?
Как долго отучались мы любить
Своих,
Так скоро научилась мы губить
Себя,
К чему придем, или уже пришли?
Никто не даст достойного ответа.
Дай Бог, что потеряли, то б нашли.
Для этого достаточно

От той меня, которой я была,
Уж ничего, пожалуй, не осталось.
Без грусти, без отчаянья, без зла
Испытываю к будущему жалость.
Нет лиц. Им больше быть не суждено.
Их взгляды отсмотрели и застыли.
Как на безглазом сумрачном панно,
Заброшенном во временя и пыли.
Эпохи нет. У вечности в плену
Оковы тащим до грядущей эры.
В цепочке лет упавшему звену
Случилось брешью стать.
Влачим свой крест на медленный погост,
Утюжа землю, политую кровью.
Ничто нас не подымет в полный рост,
Не воскресит ответною любовью
К тому, что будет без, случайных, нас —
Отчаянных, мятежных и тревожных.
Мы все уйдем. А не пришедших — вас —
Увидеть не представится возможным ...

Бессмысленно теряем пацанов
И дочерей бессмысленно теряем,
И жизни мы иной не представляем,
Как разорять свой бестолковый кров.

Как будто кем-то прокляты давно
В своей России жалкой и бесправной.
Как будто нам другого не дано,
Чем вычищать последнее с карманов.

Чтоб продержаться на своих двоих,
Чтоб задержаться на земле подольше,
Чтоб заслонять от вечных бед — своих —
Которым дал ты только жизнь, не больше,

А остальное мимо проплывет,
Коль не умеешь властвовать и править
Кому-то, может быть, и повезет,
Но это исключение из правил.

Которые придумали не мы —
Рабы, извечно ждущие мессию,
Привыкшие выглядывать из тьмы
Большой тюрьмы по имени Россия.

Я — пустая. Мой разум не может
Объяснить этот утренний бред.
Нет внутри ничего. Только кожа
Представляет собой силуэт.
Моих плеч, на которые рухнул
Растреврженный думами мир,
Будто кто-то по черепу стукнул
Изо всех необузданных сил.

Ни жива, ни мертва — никакая —
Подхожу к перекрестку эпох,
В суть последних шагов не вникая,
Как и в суть отошедших веков.

Ни привязанности, ни тревоги,
Ни зависимости, ни вины —
Ничего, кроме этой дороги.
Никого, кроме этой страны,

Жить в которой я смысла не вижу.
Так без смысла живу и терплю;
То люблю ее, то ненавижу,
То жалею, то снова люблю.

Память совесть большую стреножит:
Здесь придется оставить свой след.
Я — пустая. Мой разум не может
Объяснить этот утренний бред.

Не всяк в изгнанье остается личностью,
Самодостаточность ведь свойственна не многим,
Бывает, что под внешней ироничностью
Мир принимаем скудным и убогим.

Порой менять чего-то так не хочется,
Гораздо проще выглядеть бездарностью.
Послать подальше мастерство и творчество,
Чтоб не мешать своей неординарностью,

Тем, кто тебя оставил на съедение.
Своим мечтам порывам и пристрастиям,
Того не жжет твой пламень вдохновения,
Не давит груз со странными напастями.

И ты во власти собственной амбиции,
Тщеславия и клятой непохожести,
НЕ отступаешь от своей позиции
И не приемлешь равенства и тождества.

Против природы не попрешь, наверное,
И серый цвет кому-то очень нравится.
Но верится, что мы пройдем сквозь тернии,
И дураков на свете поубавится.

Не учите меня быть собою.
Не учите манерам и жестам.
Мне претит жить под вашим арестом.
На свободу хочу я. На волю.
Где не чтут узаконенных правил,
Где нет слова “нельзя”, где все можно.
Где не надо ступать осторожно,
Где никто бы никем бы не правил.
Только б совесть не плавила мысли,
И в ночи бы не мучила память.
Научите меня быть не с вами,
С кем давно мы над бездной зависли
Рабства, трусости, злобы, обмана,
Безотчетного глупого страха.
Надоело присутствие краха
На земле моей обетованной
Бестолковым немыслимым сбродом,
Жить привыкшим в хаосе и сраме,
Где себя называют народом.
Научите меня быть не с вами.

Ты на меня нисколько не похожа.
И может оттого день ото дня
Становится мне ближе и дороже
Твое неповторение меня.

С рожденья своенравна и строптива,
Ни в чем отказа не имела ты.
Росла в любви и выросла красивой
Во власти безотчетной доброты.

Пусть не найти в чертах прямого сходства,
Как нет его ни в мыслях, ни в словах.
И все ж близки мы обе к сумасбродству,
Перед которым нам неведом страх.

Соединив несокрушимость воли
С веселой беззаботностью твоей,
Мы не смиримся с вечной женской долей
Оплакивать изменчивость мужей.

Все в мире относительно, и все же
Я каждый вечер за тебя молюсь.
Ты на меня нисколько не похожа.
В тебе я никогда не повторюсь.

Звезды и кресты...
Липнет мокрый снег.
Черные кусты.
Хмурый человек Вдоль оград бредет —
Бездорожье сплошь.
Воронье орет,
Снег, и дождь, и дрожь.
Непогожий дух
Под пальто проник
И дерет, и вслух
Плачет фронтовик.
Всю прошел войну,
Через сто смертей.
Схоронил жену,
Схоронил детей
И стоит, живой,
Плачет и молчит...
Липнет снег сырой,
Воронье кричит...

Зависть и ревность — союзники страха
Перед угрозой остаться без тех,
Кто не потерпит паденья и краха,
Что за собою ведет неуспех.
По самолюбию грохот затрещин
Непризнавания трудно унять.
В небытие канут скользкие плечи,
Не в состоянии дальше держать.
Всяк одинок в сотворении чуда.
В творчестве нет ни опор, ни мостов.
Только — мозгов переплавленных груда,
Копоть и тлен от сгоревших костров,
И — высота, что манит безыскусно
И посылает негаснущий свет
Всем одиноким, уставшим и грустным,
Чтоб осветить их оставшийся след.

Меня всегда несет к моим друзьям
Безудержно, упрямо, безвозвратно.
И ног остановить порой нельзя,
И стоп своих не повернуть обратно.
И рук не спрятать, глаз не отвести —
Все безотчетно просится наружу.
И лишь однажды я собьюсь с пути,
Когда в пути друзей не обнаружу.
Замрет земля, движенье прекратив
По замкнутому кругу. И нежданно
Я перепутаю свои пути
И не найду, что было так желанно.
Всех растеряв, покинув и отдав
Моей эпохе, уходящей в Лету,
Подамся в небо, бренный мир поправ,
Где превращусь в горящую комету.
Сгорев дотла, оставлю зыбкий свет
Для тех, кто народится и продлится,
Для тех, кто шаг свой в мой уронит след,
Чтобы в друзьях, как воздух, раствориться.