После школы я не попал сразу в институт, но в армию меня не забрали благодаря заболеванию, которое существовало скорее на бумаге, чем в действительности. Лето, поделенное мною поровну между пляжем и барами, промелькнуло быстро. В сентябре я, по настоянию мамы и бабушки, решил устроиться на работу. Я выбрал работу охранника, как наименее пыльную из тех профессий, где я мог протя-нуть время до следующих вступительных экзаменов.
   Небольшой киоск узбека, которого я мысленно окрестил Мурзой Замурзаевичем, подошел мне как нельзя лучше. Ночью он был закрыт, а днем я читал газеты и трепался с продавщицей Лизой. Впрочем, раза два в день нужно было разгрузить машину с товаром, за что рачительный Мурза угощал меня корейской лапшой и бутылкой пива.
   В общении Лиза была приятной девушкой, а так как другой поблизости не было, — она в моих глазах подня-лась на значительную высоту. Небольшого роста, она имела все, что нужно мужчине и сзади, и спереди. Только фигура ее походила больше на круглую тумбочку размером не более полутора метров. Часами глядя на нее, я воображал себя в роли скульптора и мысленно убирал лишнюю массу вокруг талии и удлинял ноги.
   Почувствовав мой интерес, Лиза знаками стала выказывать мне готовность к развитию отношений. Она ободрительно мне улыбалась, проходя, норовила задеть упругим бедром или тяжелой грудью и, закинув ногу, позволяла разглядывать в разрез юбки полные короткие ножки. От этого у меня учащалось дыхание, чаще пульсировала кровь и время от времени менялись очертания фигуры. В такие минуты я чувствовал, что наш металлический киоск начинает нагреваться.
   Все произошло в день, когда в окна нашего киоска длинными пальцами стучал унылый дождь, который и являлся с утра нашим единственным покупателем. Но мы ему не открывали, так как знали, что денег у него все равно нет. Лиза, повернувшись ко мне спиной, силилась дочитать книжку, которую две недели назад взяла из дому, а я отгадывал кроссворд.
   В очередной раз бросив взгляд на Лизу, я заметил, что молния на ее джинсовой юбке сзади немного рас-стегнулась. Увлеченная чтением, она как бы машиналь-но ерзала на стуле, перекладывала ноги с одной на другую, и от этого молния съезжала все ниже, открывая белые ажурные трусики. Решив убыстрить этот процесс, я расстегнул молнию до конца и обнял ее за бедра. Со вздохом, словно бы она давно ждала этого момента, Лиза отбросила книжку и повернулась ко мне. Через мгновение наши тела сплелись в жарких объятиях.
   Скажу вам, что в тесном киоске, забитом сверху донизу разным товаром, это было нелегко. Мы то и дело роняли с полок какие-то сникерсы, чупа-чупсы и дошираки.
   Монотонно стучал в окно дождь, и в такт ему трещал наш старый стул. Я молился, чтобы в киоск никто не постучался и тем более не нагрянул наш хозяин Мурза. Но беда пришла совсем с другой стороны. В самый ответственный момент передняя ножка стула с треском отвалилась. Мы упали, причем я оказался сверху. Голова Лизы свесилась почти до пола, а ее мощная задняя часть очутилась на коробках с корейской лапшой. К несчастью, остановиться я уже не мог и закончил свое дело под ойканье Лизы и треск ломающихся стаканчиков. Под конец мы лежали горизонтально друг к другу, а три коробки с лапшой превратились в плоский лист картона.
   На ту пору в разгромленный киоск явился наш хозяин. Взбешенный Замурзаевич не хотел слушать никаких разумных объяснений и, наплевав на тради-ционное восточное гостеприимство, выгнал нас обоих, к тому же заставив меня заплатить за испорченные коробки лапши. Их я унес с собой.
   —Вот, аванс получил! — объявил я своим домаш-ним, предъявляя сплющенные коробки.
   Выяснилось, что лапша эта вполне пригодна к употреблению, если ее хорошо отсортировать от частей стаканчиков. Правда, иногда во рту оказы-вались зубцы сломанных вилочек, но это были мелочи. Я чувствовал, что эта лапша, заряженная энергией наших тел, вливала в меня новые силы.
   Недели через две лапша закончилась, и мне снова пришлось искать работу. На этот раз я устроился в большой торговый центр. Раньше это был продукто-вый магазин, а теперь его площадь снимали разные фирмы.
   Там мне понравилось больше, чем в душном киоске. Я ходил по магазину, болтал с девушками-продавщицами. Особенно я подружился с Таней и Машей, прилавки которых находились в самом дальнем углу центра. Я перенес туда свой столик и стул, объясняя, что так мне удобнее контролировать зал. На самом деле я наплевал на посетителей и больше контролировал девушек, которые принимали самые соблазнительные позы, позволяя мне полнее ознакомиться с их прелестями.
   В тот день клиентов в центре почти не было. Я заметил, что взгляд Тани все чаще задумчиво оста-навливается на мне, и почувствовал непонятное волнение. Между нами пробежала какая-то искра, которую сразу заметила Маша.
   —Я сбегаю на полчасика на обед,— объявила она Тане, не обращая на меня никакого внимания.— Присмотришь за товаром?
   Та кивнула головой, и, облокотившись на прилавок, стала задумчиво смотреть налево, в глубь зала, не замечая, что в качестве самого лучшего и первоклас-сного товара выставила напоказ свою прекрасную загорелую грудь. Я внезапно подумал, что летом она наверняка загорала обнаженной, и решил это прове-рить. Рассматривая флаконы с туалетной водой я незаметно зашел за Танин прилавок и остановился прямо перед ней. Я увидел самую восхитительную в мире попку, обтянутую облегающей черной юбкой, и две пары стройных ножек в темных колготках. Таня же, целиком поглощенная наблюдением за прилавком подружки, казалось, не обращала на мои маневры никакого внимания.
   Я осмелился погладить ее бедра, которые чуть дрогнули под моими руками. Она нервно повела плечами, но больше никак не отреагировала на мои действия. Я стал искать молнию на юбке и обнару-жил, что она находится спереди. Нежно обняв ее за талию, я на мгновение оторвал ее от прилавка и расстегнул молнию. “Посмотрю, как она загорала, и одену обратно!” — подумал я, снимая с нее юбку. Прилавок загораживали высокие шкафчики с косме-тикой, так что из зала нас никто не мог видеть, разве что случайно забредший сюда покупатель. Тем не менее нужно было спешить. Я быстро снял с нее колготки и трусики и сразу понял, что ошибся. На пояснице выделялся крошечный белый треугольник, это говорило о том, что загорала она в плавках.
   Когда я увидел эти великолепные шоколадные бедра, я быстро забыл свои благие намерения и стал стягивать брюки. Таня по прежнему вела себя так, будто все происходящее ее никак не касается. Меня хватило только на то, чтобы поцеловать этот белый нежный треугольник, больше сдерживать себя я не мог. В стеклянной витрине напротив я видел, как колышется ее грудь, это еще больше распалило меня. Я убыстрил темп, но в какой-то момент сделал неловкое и чересчур сильное движение, в результате чего мы полностью легли на прилавок. В этот момент проклятый прилавок, оказавшийся на нашу беду на колесиках, вдруг выкатился вперед, развернулся и с нелепыми виражами поехал навстречу ошарашен-ным клиентам. Помню, что мы сшибли какую-то старушку и на полном ходу въехали в шкафы с ювелирными украшениями.
   И хотя после я был с позором изгнал из магазина, хотя пришлось заплатить кучу денег за разбитые шкафчики и невесть куда пропавший кулон с изум-рудом, скажу, что таких острых ощущений я еще не испытывал никогда и вряд ли еще испытаю. Да что я — любой мужик, если это только не какой-нибудь нефтяной арабский шейх.
   После этого случая мама пригласила моего дядю, отставного капитана с седыми усищами, который провел со мной нравоучительную беседу.
   —С девушками, понимаешь, нельзя так,— сказал он, яростно дергая себя за усы и свирепо глядя на меня.— Что это за непотребство? Пригласи их в ресторан, на танцы, на природу…
   —Как-то само оно так получается? — оправдывался я.— Ничего не могу с собой поделать.
   —Получается!— презрительно усмехнулся дядя.— Ну ничего… По знакомству устрою я тебя на хорошую работу. Но только там — ни-ни!
   И устроил-таки. Но это уже другая история.

   В последние годы на рынках и в магазинах отмечено небывалое изобилие различных чаев. Как говорится, пей — не хочу. Но, к сожалению, ушли в прошлое традиции русской чайной церемонии, которая своей самобытностью отличалась от японс-кой, узбекской и пр. Теперь граждане, как говорится в рекламе, заварив чай, сами его и расхлебывают. В этой связи представляет интерес статья профессора безалкогольных напитков из Академии кулинарного искусстваТ. И. Водопьянова о старинных обычаях русского чаепития.
   “На чашку чая обычно приходили всей семьей. Хозяйка предлагала гостям снять лапти и приглашала в гостиную, где стоял самовар, распространяющий сильный запах свежего чая и кирзового сапога. Сапогом в старину раздували угли. Хозяйка поясно кланялась и просила не побрезговать. Гостям же полагалось немедленно покинуть гостиную, одеть в сенях лапти и выйти из избы. Хозяйка настигала гостей у ворот, а иной раз и за околицей, трижды поясно кланялась и опять-таки приглашала в гости. Так продолжалось три раза, после чего гости, наконец, усаживались за лавки.
   Если это была семейная пара, то обычно жена, указывая пальцем на самовар, с улыбкой говорила хозяйке:
   —Чары водки отвергаю,
   Чары водки — злой обман!
   В чае я души не чаю!
   Дайте чаю мне стакан!
   Хозяйка с понимающей улыбкой исполняла просьбу и разливала чай по стаканам и кружкам.
   В свою очередь, гость-мужчина мог, решительно отодвинув кружку, сказать:
   —Я от чаю, замечаю,
   Мало толку получаю
   И по этому случаю
   Пью я водку вместо чаю!
   Тогда хозяйка с согласия жены наливала гостю стакан водки и начиналось собственно чаепитие, причем с незапамятных времен сохранилось четыре его способа.
   1. Чай вприкуску.
   В большую миску или таз клались куски рафинада, которые полагалось грызть, одновременно прихлебывая чай. Сейчас, ввиду плачевного состояния зубов наших современников, этот способ почти не употребляется.
   2. Чай вприсыпку, когда сахар-песок насыпают в чай. Количество ложек на чашку не ограничивалось, особенно в гостях, но наши предки замечали, что при большой концентрации сахар начинал выпадать в осадок, и поэтому старались соблюдать меру. Способ этот распространен и в наши дни.
   3. Чай вприглядку.
   Когда у хозяев не было сахара, то на стол ставилась пустая коробка из-под оного либо цветная репродукция какой-нибудь картины, например, «Завтрак купчихи» или «Царь Петр Первый осуществляет руководство на месте работой сахарного завода». Посматривая на вкусную картинку, собравшиеся весело попивали чаек.
   4. Чай с таком.
   Если в избе не было ни сахара, ни картинки, а иной раз и заварки, гости пили чай просто так.
   Когда самовар оказывался пустым, хозяйка начинала притворно зевать и посматривать на часы. Гости же, если угощение пришлось им по вкусу, говорили:
   – Не смотрите на часы. Время – май (июнь, июль, август и т. д.)!
   В этом случае хозяйка по-новой ставила самовар и доставала из погреба еще одну бутылку водки. Такие чаепития нередко растягивались на многие дни и даже недели”.
   От редакции. Думаем, что тема сохранения и преумножения народных традиций заинтересует читателей, которые придут к нам и расскажут об известных им обычаях и преданиях старины глубокой.