Танцует девочка в окне.
Немым движеньем очарован,
узор на стеклах нарисован.
И снизу вверх взлетает снег.
Я вижу, черный диск вращая,
сейчас мелодия грустна.
Кружит синица у окна,
мою догадку подтверждая.
У доказательств нет числа:
Вон — лед под снегом не опасен,
своей ненужностью прекрасен
обломок желтого весла.
Слепой клюку переставляет,
игра движения трудна.
Я знаю — наготу окна
его глаза не оскорбляют.
Но диск печальный перевернут.
Прошит следами снег к веслу.
Семь снегирей летят к стеклу,
и легкий занавес задернут.

Смотрит женщина в себя
сквозь немое отраженье.
Жаль, что вносят искаженья
слезы, время и судьба.

Зеркало ей не судья.
Хочется поверить в чудо —
вот уже синеет утро,
смотрит женщина в себя.

Вмиг растает лед стекла,
дрогнули уже качели,
что уносят без теченья,
без усилия весла.

Розовеет дивный сад,
затуманенный дыханьем.
Полон сладкого обмана
заколдованный квадрат.

Никого не обойдя,
счастье бродит в раме, в раме,
потемневшими глазами
смотрит женщина в себя.

Мечена и медом, и углем,
ты была улыбкой под ладонью,
до весны закованной водою,
под золой упрятанным огнем.
Ты была черешней за стеной,
отраженной в медленном теченье.
Ты была молчаньем после пенья,
что легко граничит с тишиной.

И вы увидели в луне
Ночей бессонную подругу.
Нашли желтеющему кругу
печаль и звуки в тишине.
Как за луну обидно мне!
Я верю птичьему испугу —
плода не клюнуть в желтизне
дневной луны, упавшей в ветки.
Приятно ей без звездной клетки,
ничто собой не освещая,
качаться в листьях и окне.
Улыбка девочки во сне
обиды горькие прощает.
Прозрачный леденец в руке.
Луна, — последняя монета
и холод жертвенного света,
растаешь льдинкой в молоке.
Лекарство горькое на дне.
Под блеском золотой конфетки.
В дневник по скромности — луне
я ставлю лучшие отметки.
С отвагой солнца наравне.

Ты форму своих капризов
вручила синему блеску,
чтобы ветер из арабесок
вылил ветреный памятник бриза.

Я заметил, для желтых сосен
по звонкой матрице смеха
монеты чеканит эхо,
кукушка их в клюве носит.

В складке багряной ткани
оставлена форма тела.
Птица куда улетела,
взмахнув твоими руками?

Маски забав и печали –
фото стоят на полках.
Как бабочки на иголках,
которые стали вещами.

Философ потому умен,
Что он с лозой знаком, к тому же.
Лишь тот достоин зваться мужем,
Кто не носил чужих знамен.
Лишь тот сантехник, кто татарин,
Лишь тот татарин, кто не перс.
Бесспорно, завтрак лучше ест
Кто был без ужина оставлен.
Красив скорей всего начальник,
Особенно в своем гробу.
Привычна премия врагу,
Он должен выглядеть печальным.
Лифтер не потому лифтер,
Что он кузнечить не обучен.
Он озабочен и измучен
И джинсы новые истер, —
Ньютон вдруг оказался спорным,
Застыло яблоко паря.
Он не упорствовал бы зря,
Застряв меж этажей с лифтером.
Что не Рокфеллер — управдом.
Что не грузин — работник рынка.
Так подобрались половинки,
Что расчленяются с трудом.

Туфта на тафте в муфте —
Исповедь шрифта в лифте.
Литеры перед Литвой сникте.
Нитку разорвал Шнитке.
Как теперь считать четки?
Как не очернить чарки?
Сны весны зимой ярки
Через кристалл водки.

Солнце, спасибо тебе от травы
За контраст жизни и смерти.
Бессонница — пиршество головы.
Бессоннице вы не верите.
Луна безумный помощник сна.
Вода равнодушна к форме
Сосуда. Чужда глубина
Вершине, забывшей про корни.

Дождь не сродни воде в реке,
Что цветом — в небо,
Звуком — в камень.
Его не зачерпнешь руками,
Но он — приветствие руке.

Дождь не подобен зеркалам
Озер от времени усталым.
Ему отмерено так мало –
Полет с паденьем пополам.

Нас судьба настигла у стены.
Белые цветы в руке. Улыбка.
Черный мед разлуки, встречи пытка,
Тяжкий узел сгорбленной спины.
Не привяжешь якоря к звезде.
Крест любви вознесся между нами.
С двух сторон тяжелыми гвоздями
Мы распяты на одном кресте.
Мы как надпись на одном листе —
Две неразделимые страницы.
Два крыла летящей ночью птицы.
Два следа на розовом песке.

Бог это все.
Человеческая душа — часть Бога.
Человеческий разум — часть Бога.
Песок, вода, живопись, звуки, глубина бесконечности,
Непобедимость света, золото покоя —
Все это Бог.
Любовь это бог.

Дичь жиреет, если хищник спит,
Пока охотник разряжается.

Измятая постель — к дождю.
Слюни текут к урожаю.

Солнце к лету, мужик к тете Любе.

Рядом с великими ноги зябнут.

Чем меньше у людей музыкального слуха,
Тем они больше храпят ночью.

Не стриги ногти перед баней —
Овсы не взойдут.

Перед луной не мой ноги —
Коня пожалей.

Кто себя знает, тот себя не любит.

Не обижай женщину —
она может тебя укусить.

Любишь водку с пельменями —
Родись сибиряком.

Люди другие, чем ты о них думаешь.