Друг спросил: — Скажи мне, только честно,
Быть поэтом разве интересно,
Правду выряжая в злую ложь
Сердце ты свое не надорвешь?

Весело живешь, поешь крылато,
Мудро смотришь вдаль из-под руки.
На тебе, как на пеньке опята,
Вырастают гроздями стихи.

Пляшешь, когда пишешь, или ржешь?
Глина ты или гранит в натуре.
На стихи сейчас не проживешь,
Околеешь в их шуршащей шкуре.

Я ответил: — Был бы я поэтом,
Были бы жена и сын живыми,
И никто б не говорил при этом
О стихах — правдивы или лживы.

Да я глина и гранит, я смерти
Не страшусь, но если я гранит,
Пусть меня однажды на рассвете
ОТблеском рассвет воспламенит.

Если — глина, я хочу, чтоб мяли,
Чтоб лепили кукол заводных
И на рынке детям продавали…
Я готов быть куклой среди них.

Утречком с хозяином
На озеро летим.
Хозяин тащит сани,
Я — хвостиком за ним.

По тропочке сквозь чащу,
С хрипением в груди,
Хозяин сани тащит,
Мой хвостик — впереди.

Обратно с миной постной,
Я сани волоку,
Скользит мой грустный хвостик
Веревкою в снегу.

Хозяин без оглядки
Шагает впереди,
Поскрипывают пятки
Тоской в моей груди.
Саням кричу я: сани,
Везите меня сами,
Но в мире нет людей
Ленивее саней.

Решил я, разозлившись,
Хозяина догнать,
Но впредь этих ленивцев
На озеро не брать.

Гляжу, а сани следом
За мной уже бегут,
Видать, боятся, бедные,
В сугробе утонуть.

Стучать мне интересно
По саночкам хвостом,
Чтобы бежали весело
Со мною на подъем.

Мы по-новому живем.
Урожаю рады,
Удобряем глинозем
Урожая ради.

Правда? Правда!
Гляди не обмани —
Отпускают радость
Нам на трудодни.

Полыхают цветники,
Зреют помидоры.
Трудно с ведрами реки
Подниматься в гору.

Правда? Правда!
Сам носил,
Глину пятками
Месил.

У соседки бравый вид,
Где мне с ней тягаться.
Не желаешь, говорит
Посоревноваться?

Правда? Правда!
Ну и как?
Я остался
В дураках.

Натаскал из речки рыбы
Говорю соседке:
— Вы бы рыбу помогли бы
Вытащить из сетки?

Правда? Правда!
Ну и как?
— Сам таскай
Если рыбак!
Как пошла соседка в пляс,
Бедрами играя,
Посрамила в пляске нас,
Хоть не молодая.

Правда? Правда!
А она?
А она —
Моя жена.

Вместе в клуб идем, поем,
Песни сочиняем.
И друг в дружке даже днем
Мы души не чаем.

Правда? Правда!
А цветы
В лес, не ей ли
Носишь ты?

У деток ушки на макушке
Когда приходит на урок
В лице учительницы Пушкин,
В оправе выстраданных строк.

Там злой Кощей над златом чахнет,
И видит класс в Кощее том
Как по стране Чубайс с размаху
Бьет электрическим кнутом.

Как из избы на курьих ножках,
Старуху вытолкав взашей,
Сидит на троне и хохочет
Глава державных алкашей.

Как усыхает в поле чистом
Родной державы голова —
Ушедшая от коммунистов,
На шее держится едва.

Идет урок. Страдает Пушкин,
А по щекам учеников
Стекают каплями веснушки:
Его блистательных стихов!

Все видел Пушкин, все предвидел,
Когда ему на ухо кот
Свои державные обиды
Бросал как камни в огород.

Дрожат над плесом тальники,
О чем-то шепчутся тоскливо.
Густой туман ползет с реки,
Ложась на зеркало залива.

Внучок спросил меня: — Скажи,
Что рыбам нынче не до клева,
В том виноваты миражи
Тумана или Иегова?

Я хохочу: — Причем тут Бог.
Молись реке, река страдает,
Когда ее ритмичный слог
Внучок мой не воспринимает.
Следы оставив на песке
Внучек унес пустые снасти.
Мерцал в тумане бересклет,
Предупреждая о ненастье.

Старость превращает мир в пустыню.
Говорить и слушать нет желанья.
Острой болью время сводит спину,
Тело рассыпается, как зданье.

Лунной ночью выйду за калитку.
К омуту пойду. Зачем — не знаю
Комаров танцующую свиту
За собою бережно таскаю.

Не волнуют так, как волновали
В юности деревья, травы, птицы….
В прошлое распахнутые дали
С будущим мешают примириться.

День угас, скрипит кунгас на мокром,
Речкой отшлифованном, песке.
На меня луна таращит око.
Соловей играет на свистке.

Вечером приходят старики,
Молча отдыхают у реки.
Ни о чем они не говорят,
Взгляды их, как прежде, не горят.

Руки их, как камни, тяжелы.
Головы потеряно белы.
Все заметней дышат старики
Медленным дыханием реки.

Женщина зашла на огонек,
У крыльца присела на пенек.
Улыбнулась, руку подала,
Ласково спросила: как дела?

Мне бы улыбнуться ей в ответ,
Дескать, нынче скучен я и сед.
А какие могут быть дела,
Если жизнь до ручки довела.

Говорю ей: вот сижу, гляжу
На реку. На дальнюю межу,
На осот, сдавивший огород,
На пушинки, лезущие в рот.

— Да, — сказала женщина, — дела…
Было время — сына родила,
А сейчас, как вижу, мужики,
Не играют с девками в жмурки.

Я мерген и ты мерген,
Два мергена старость усмирить?
Поднимась, укоротим ей когти,
Если не захочет говорить.

Во дворе на травке два мергена,
Попытались старость побороть,
Но не кровь текла у них по венам,
А вода уже который год…

Обхватили головы руками,
А в руках не головы, а камни,
Плоские речные валуны
В рыжем оперении Луны.

Не полем шел, а лесом,
Блуждая и кляня
Защитников прогресса,
Забывших про меня.
Мне, бедняку, не светит
Космических высот
Достичь ни этим летом,
Ни в следующий год.
Иду на зверя с луком,
Как прадед мой ходил.
Я людям от науки
Пока не угодил.

Пою о рыбе в реках,
О чащах вековых,
О бедном человеке,
Но только не о них…

Ученый брови хмурит,
Ружья мне не дает,
А то, — кричит, — схалтурит,
Ученого убьет.